Язык насилия стал в России нормой. Существует ли другой русский язык?
Сегодня весь мир озабочен тем, сколько зла принесла миру российская пропаганда — и в чем секрет ее воздействия. Пропагандисты — в этом сегодня нет сомнений ни у кого из трезвомыслящих людей — подлинные разжигатели войны, начатой путинским режимом против Украины; и недавно опубликованный соратниками Алексея Навального "список разжигателей" — попытка определить их личную ответственность. Но прежде идей и смыслов, которые транслирует пропаганда, работает нечто первичное — а именно речь, манера, тон пропагандистов. В чем особенность их речи?
Андрей Архангельский — российский публицист, культуролог. В прошлом — редактор отдела культуры журнала "Огонек". С 2014 года занимался исследованием феномена российской пропаганды, лауреат международного конкурса "Профессия — журналист" (2016). После закрытия "Огонька" сотрудничал с независимыми российскими медиа "Эхо Москвы", Republic, телеканал "Дождь".
Истерика
В первую очередь она является странным синтезом высокого и низкого; большинство постоянных ведущих и участников пропагандистских шоу явно имеют высшее, университетское образование, судя по их словарному запасу. Но одновременно они разговаривают в манере уличных хулиганов. Это культура "наезда" — термин из криминального жаргона, означающий безапелляционное предъявление претензий заведомо более слабому, жертве. Наезд — это прямая трансляция угрозы. Почему образованные люди согласились на язык подворотни? Образование и культура — вовсе не панацея от тоталитарной идеологии, и они не гарантируют наличия совести и стыда, замечала еще Ханна Арендт в своей работе "Личная ответственность при диктатуре" (1964). Однако если в XX веке в идеологию, пусть и ужасную, можно было поверить, очароваться ею — то сегодня никакой идеологии в России нет. И пропагандисты выбирают самый простой язык — язык насилия, который понятен большинству россиян и навязывается самим Кремлем.