Вторая мертвейшая профессия. Во что превратилась журналистика за двадцать лет правления Владимира Путина

Суть журналистики как индустрии в том, чтобы рассказывать людям правду за деньги. За последние двадцать лет медиабизнес в России разрушен. Деньги достались государственным пиарщикам, а правда — гражданским активистам, пишет "Спектр".

Бизнеса нет

Главный удар по мировым медиа нанес интернет. Традиционно они жили за счет продажи рекламы. Но в 2000-е наступил век интернета, и выяснилось, что технологические компании — поисковики и соцсети — умеют обращаться с рекламой гораздо лучше традиционных — медийных. Торговцу автомобилями выгоднее предложить свой товар тому, кто введет в поиск Google слова ”купить авто”, чем покупать рекламный модуль в газете. Медиа стали терять рекламные деньги. Они ищут новые источники дохода и обязательно их найдут, но российским деловым и общественно-политическим медиа это уже не поможет.

Потому что у нас кроме глобального кризиса есть свой, локальный и рукотворный. Этот кризис устроило государство, которое двадцать лет проводит политику уничтожения независимых СМИ как индустрии. За это время все заметные частные медиа с отечественным капиталом были, с подачи Кремля, куплены крупными бизнесменами. А для медиа с иностранным капиталом приняли закон, ограничивающий долю иностранцев, и эти издания вообще достались случайным людям. ”Звенья гребаной цепи”, начиная с НТВ-2001 и заканчивая РБК-2016, хорошо известны.

В результате из медиа в России были изгнаны почти все профильные инвесторы (то есть те, кто занимается медиа как бизнесом). Нынешние собственники — никакие не инвесторы, а по сути заложники, которые отвечают перед Кремлем за лояльность вверенных им изданий.

Уничтожая независимые медиа одной рукой, другой государство выстраивало пиар-машину, которая стала переманивать к себе журналистов. Конкуренция за кадры между медиа и пиаром была всегда. Но во второй половине 2000-х, когда государственные и квазигосударственные компании стали расти как грибы после дождя, эта конкуренция обострилась. Способный репортер постоянно стоял перед выбором: остаться в медиа, быть свободным и искать правду или перейти в пиар, проститься со свободой и правду утаивать. Разница в деньгах составляла примерно ползарплаты (могло быть и больше, конечно). В 2010-е к госкорпорациям и госкомпаниям добавились государственные новостные агентства с раздутыми бюджетами. Так государство разрушило медиарынок.

Правды нет

По мере смены собственников стали рушиться журналистские стандарты. У владельцев медиа много других, более дорогих и важных для них активов, партнеры по всему миру и покровители в Кремле. И у всех есть интересы, которым огласка обычно приносит только вред. Вред бизнесу владельца — тут осторожнее, надо согласовать. Вред партнерам владельца — тут надо понять контекст, то есть, опять же, согласовать. Вред Кремлю — поэтому про Донбасс вот так писать не надо, а про Навального не надо совсем.

Руководство изданий день за днем взвешивает на невидимых весах: опубликовать вот эту небезупречную статью (а идеальных не бывает) и подвергнуть себя и весь трудовой коллектив угрозе увольнения? Или лучше отложить? У коллектива — ипотеки, маленькие дети, съемные квартиры и больные родители. А статья, даже если это и правда, все равно ничего не изменит. Лучше ее отложить — пусть еще раз все проверят, со всеми поговорят, получат официальное подтверждение. Тем временем и тема стухнет — позавчерашние новости мы не публикуем. А в следующий раз репортер и сам с такой темой не придет. Зачем ему лишняя работа — искать, собирать, писать — если это не будет опубликовано? Так медиабизнес в России теряет свой продукт — правду.

Заняв в медиа господствующие позиции, государство предъявило к журналистике новые требования: если ты получаешь деньги от государства — прямо из бюджета или в виде рекламных контрактов госкомпаний — то должен отстаивать интересы государства. После Крыма и Донбасса, когда мы оказались в воюющей стране, к этому добавилось еще: если ты не получаешь деньги от государства, это не освобождает тебя от обязанности учитывать его интересы. Кто с этим не согласен — либераст, антипатриот, вражеский агент и пятая колонна. Так пропаганда подменила собой правду.

Правда не нужна

Даже в плохих изданиях часто работают приличные люди. Какая у них мотивация, кроме денег? Разная — честолюбие, чувство справедливости и любопытство, иногда все сразу. Но всем важно, поменяется ли в результате их работы что-то в реальной жизни. И надо прямо сказать: сегодня в России в результате журналистской работы не поменяется ничего, а то и поменяется в обратную сторону.

Как это должно работать? Журналист добывает новость, то есть важную для каких-то людей правду, которую другие люди пытаются скрыть. Эта правда становится публичной и случается маленький Уотергейт. Конечно, не каждый раз президент уходит в отставку. Но какая-то реакция считается нормой. Если в статье показано, что такой-то человек — вор, полиция должна это проверить. Если законопроект ущемляет чьи-то права, депутаты должны его пересмотреть. Если у чиновника нашли незадекларированную собственность, он должен быть отстранен.

Но в России все поставлено с ног на голову. В 2016 году во многих странах одновременно вышли расследования, основанные на так называемом ”панамском архиве” — утечке данных про офшорные компании высокопоставленных государственных деятелей разных стран. В большинстве стран, которые принято называть цивилизованными, власти сказали журналистам спасибо и попросили предоставить дополнительные доказательства и документы.

В России еще до публикации, получив журналистские запросы, пресс-секретарь президента объявил, что враги готовят против Путина информационный вброс. После публикации ее главный российский герой — близкий товарищ и, возможно, кошелек Путина виолончелист Ролдугин — рассказал, какой он хороший, по центральному телевидению, дал концерт на весь мир в только что освобожденной сирийской Пальмире, а миллиардеров-спонсоров его благотворительного проекта Путин собрал, чтобы поблагодарить лично.

Это и есть сегодня обычная реакция российских государственных институтов на правду. Игнорирование фактов: все это чушь, выдумки, компот, заказ, происки ЦРУ и т. д. Замалчивание. А если замолчать нельзя — прославление виновных и дискредитация тех, кто честно сделал свою работу. Вот еще пример: губернатора Андрея Турчака подозревали в том, что он заказал избиение журналиста Олега Кашина. Никто не стал это расследовать, а Турчак теперь вице-спикер Совета федерации и секретарь генсовета ”Единой России”. Совсем недавно, в разгар допингового скандала, министр спорта России был награжден орденом. Да любой мелкий чиновник, которого схватили за руку, начинает сегодня голосить про ”происки Запада”. В общем, ”тьфу на тебя, Алексей Навальный!”

Как пошутил мой коллега, отвечая на вопрос, помнит ли он, чтобы его расследования что-то поменяли в жизни: ”Помню, я был уволен”. Признание заслуг журналиста оформляется его увольнением. Так государство лишает смысла журналистскую деятельность.

Активистика вместо журналистики

При этом вокруг десятки журналистских проектов, некоторые из них очень хорошие, и возникают все новые. Благодаря интернету порог входа на этот рынок упал — открывай медиа хоть в Facebook. Разве это не значит, что на место старых, отживших, медиа пришли новые, и мы наблюдаем не закат, а рассвет? Пройдет немного времени, солнце взойдет, станут понятны новые лидеры, которые будут лучше прежних. Очень хочется на этот вопрос ответить ”да”. Но нет.

Про бизнес стоит забыть. Это не бизнес — это промысел. Его нельзя ни продать, ни подарить. Уберите из ”вДудя” самого Дудя — что останется? Большинство новых проектов — способ выживания тех, кто удостоился в старых медиа увольнения за хорошую работу или просто устал гнуться и ушел на вольные хлеба. Тут грант, там краудфандинг, здесь немного нативной рекламы, кому повезло — у того есть спонсор. На жизнь себе и сотрудникам хватает — уже хорошо (какой там бизнес, какая там прибыль?). Многие люди, проработавшие в медиа лучшую часть своей жизни, ничего больше и не умеют, куда им деваться? А другие — меньшинство — ничего больше и не хотят, у них призвание. Талант, упорство и смелость этих людей вызывают уважение и благодарность. Только это не бизнес. И не решает главного вопроса: зачем все это нужно?

Поскольку российские институты никак не реагируют на правду, собственно журналистская деятельность теряет смысл — что толку говорить, когда тебя демонстративно игнорируют? Реакцию приходится создавать самому. В этом секрет успеха Навального: он измеряется не сенсационностью обнародованных фактов, не числом кликов и просмотров, а числом вышедших на улицу после публикации. Узнал — возмутился — вышел.

А улица уже влияет на власть — по крайней мере та ее точно учитывает в своих планах (переносит свалки, отпускает невиновных из тюрьмы). В этом же секрет успеха благотворительных медиапроектов: прочитал, посочувствовал — donate, успех измеряется не цитируемостью и трафиком, а суммой пожертвований.

Можно ли назвать людей, которые рассказывают о жульничестве и воровстве, чтобы вывести людей на площадь, или о гибнущем без операции ребенке, чтобы вызвать сочувствие и подтолкнуть человека сделать пожертвование, — точно ли их можно назвать журналистами? Я бы назвал их активистами — все-таки цели у них другие. Если цель журналистики — поиск правды, то цель активистики — изменение общества. Правда в этом случае известна заранее, ее достаточно выучить и не бояться применять.

Но может быть, сегодня и нельзя иначе? Я недавно видел расследование, которое заканчивалось примерно такой фразой: мы не стали посылать запрос главному герою, потому что не смогли придумать, что и зачем у него спросить. И вспомнил, как год назад просил автора статьи про пытки сделать запрос в ФСБ. Хорошо, сказал тот, а что спросить? Я подумал: а действительно, что? Какие электрошокеры дольше держат? По каким статьям пытки обязательны, а по каким — на усмотрение опера? И получается что вся эта журналистика — спроси вторую сторону, дай право на ответ, разберись — просто лишняя трата времени и сил. Если вторая сторона беспробудно лжет как сивый мерин и относится к тебе как к унтерменшу, может, и нет больше никакой второй стороны?

Дисклеймер

Но вот есть ”Новая газета”, ”Медуза”, ”Ведомости” и еще несколько крутых старых и новых проектов. Разве это не повод для оптимизма? Я сложил трафик на Similarweb за ноябрь (визиты): перечисленная тройка — 46 млн, РИА Новости плюс RT на русском — 155 млн. И это мы еще бюджеты не сравнивали. Так что это колонка про тренды, а не про тех, кто ”пока держимся”.