Актер и фотограф Александр Ивашкевич — своим моделям: покажите мне трещину вашей души
До первых чисел ноября в одном из фойе Русского театра будет проходить фотовыставка Александра Ивашкевича, и об этой ”роли” известного актера и пойдет речь в очередном выпуске нашего проекта.
- Саша, вы играете на сцене, снимаетесь в кино, танцуете степ, преподаете. Чего мы про вас еще не знаем?
- На самом деле все, чем я занимаюсь, всегда имеет отношение к театру. Танцую, потому что еще в институте смотрел прекрасные фильмы с Фредом Астером, братьями Николос, которых называли ”танцевальной машиной Америки”, и уже тогда думал, что на сцене драматический артист может выражать чувства героев не только словами, но и движением, танцем. Что же касается фотографии, то первый попавший мне в руки аппарат я раскрутил до последнего винтика лет в 12, а это был, между прочим, Kodak. Разобрал, все проверил, а собрать снова, конечно, не смог. Но с тех пор фотография мне всегда интересна.
- На сцене артиста Александра Ивашкевича всегда отличает удивительная органичность. Она не позволяет фальшивить, помогает избегать чрезмерности и преувеличений, одним словом, как говорят в театре, не позволяет наигрывать. Зато, снимая, вы, кажется, отпускаете себя, экспериментируя со светом, выстраивая кадр, принимая неожиданные визуальные решения. Может, потому вашим фотографиям и не хватает порой той прозрачности, что свойственна вашим актерским работам?
- Не скажу, что меня что-то захлестывает, когда фотографирую. Но раз может возникнуть такое впечатление, значит это не без причины. Больше всего в фотографии меня привлекает портрет, и здесь мне интересно не положение человека в пространстве, а его внутреннее, часто скрытое от других глаз состояние. Возможно, поэтому мои герои предстают на портретах не такими, какими мы привыкли видеть их в жизни.
На самом деле фотограф всегда снимает не конкретную личность, а свое представление о ней. Снимая одного человека, пять фотографов представят нам пять совершенно разных характеров. Недавно, когда делал последнюю серию, я говорил героям: покажите мне трещину вашей души. И это не случайно: мы настолько закрылись от самих себя, что мы стали забывать, как, собственно, выглядим. Мы пытаемся подстроиться под время, моду, чьи-то мнения, точки зрения, мы все время пытаемся натянуть на себя что-то, не имеющее к нам никакого отношения. У меня есть один портрет, на котором человек ведет себя так, словно не знает, что его снимают. И когда люди не позируют перед камерой, а думают о чем-то своем, вспоминают, рождается возможность показать им, какие они есть на самом деле, какими могут быть.
- А допустим, некий фотограф попросит: Александр, представьте, пожалуйста, трещину вашей души. Готовы к такому повороту?
- Абсолютно не готов. Я не люблю фотографироваться, не умею. Не знаю, как сидеть, стоять, смотреть, всегда мучаюсь, страдаю, для меня это большая проблема.
- Кого снимать проще всего — мужчин, женщин, людей давно знакомых, первых встречных?
- Легче всего снимать молодых людей до 25 лет. Как их не сними, все равно получится…
- То есть, которые после 25, уже не подходят?
- Нет, не так… Так вот, молодые симпатичны, приятны, заряжены положительной энергетикой, а зрелость интересна нажитым человеческим багажом, и такие фото рассматриваешь долго-долго. Одной женщине, не хочу говорить модели, я благодарен за фразу, пожалуйста, не делайте меня моложе, лучше, я есть такая, как есть. И когда я показал ей готовый снимок, а потом гордо, потому что это было хорошо, показал другим, все высказывали восхищение человеком, который не боялся себя и удивил мудростью, внутренней силой, красотой.
- В чем разница между съемкой коллег и людей, не имеющих отношения к творческому цеху?
- Коллеги всегда непроизвольно стараются принять тот вид, в котором, как им кажется, они выглядят особенно выигрышно. Вот так, скажем, повернусь, так посмотрю, и буду особенно брутален. Но подобный ракурс порой неестественен, не дышит энергией. Люди, которые никогда не снимались перед камерой, иногда сильно напряжены, боятся объектива. Вспоминаю рассказ одного фотографа, как он фотографировал кого-то пустым аппаратом. Тот, кого ты снимаешь, должен устать, когда устанет и уже практически не в состоянии быть в напряжении или бояться, тогда и открывается главное в человеке. Кстати, фотографии, которые, как мне кажется, получились, делались как раз в конце съемки, когда вдруг мелькает что-то случайное, непроизвольное, оно и делает фото.
- Что отличает красоту от красивости?
- Ну и вопрос… Сейчас попытаюсь в двух словах… Красивость вызывает молодежную такую эмоцию, а красота — уважение, восхищение и восторг. Мне нравится, когда у людей, рассматривающих фотографию, рождаются непростые ассоциации, когда они предполагают и видят что-то свое. Любая фотография, как мне кажется, это история ”до” и ”после”, ты должен понимать, что было сначала, и что будет потом, после того, как зафиксировано мгновение настоящего. Тогда есть фотография, ее личностность, а это очень важно.
- И напоследок вопрос актеру. Как, по-вашему, надо снимать именно театральных людей?
- Кто-то говорил, что артист — существо реактивное, что не умеет ничего скрыть, что у него все на лице все написано. Мне же любопытен внутренний человеческий багаж, я несколько утомлен проявлениями и всплесками, потому часто люди интересны мне в молчании. И не только театральные.
