СПРАВКА: Константин Скоркин - украинский публицист, гражданский активист, политолог и историк, участник украинской общественно-просветительской молодежной организации СТАН, уроженец Луганска, выпускник Луганского национального педагогического университета им. Тараса Шевченко. С 2001 по 2015 год жил и работал в Луганске. В 2012 году неудачно баллотировался в Верховную Раду Украины по спискам украинской партии „За будущее„. Занимается исследованиями политической истории Донбасса. Сотрудничает с Фондом Карнеги (Carnegie Endowment for International Peace), „Медузой“, европейскими и американскими изданиями.

- Владимир Путин постоянно повторяет, что Россия вторглась в Украину, чтобы защитить русских в Донбассе, которых там притесняет Украина, в первую очередь по языковому принципу. Многие в Европе и России до сих пор верят, что донецкий сепаратизм имеет под собой некие реальные основания. Действительно ли регион был пророссийским до 2014 года?

- В 2014 году в Украине прошел хороший опрос о политических настроениях жителей Украины. По его результатам получалось, что жители Донбасса не ощущали, что русский язык как-то угнетается, что им кто-то мешает им пользоваться, учить его в рамках независимой Украины, но при этом они считали, что какая-то угроза им из Киева исходила. Там все было построено на таких вот противоречиях, которыми пользовалась правящая группа, представленная Партией регионов.

- А собственно русофильские настроения на Донбассе когда-то были?

- Вот прямо такие настроения были маргинальными. Разного рода проекты, которые апеллировали к русскому наследию, всегда собирали мало голосов на Донбассе. Более широко были распространены взгляды о переустройстве Украины на основе автономии Донбасса, какого-то очень узко понимаемого федерализма. Причем воспринималось это больше в культурных категориях - сохранения русского языка, как регионального, советского исторического мифа в противовес украинскому национальному. Но там не было каких-то серьезных сепаратистских настроений, которые были бы направлены на отсоединение от Украины и присоединение к России. Если в Крыму такие настроения в той или иной форме присутствовали на протяжении всех лет независимости, то там - нет. В Донбассе скорее существовал набор мифологем из советского времени. Для людей, которые жили в Донбассе, идеалом была советская Украина с ее приоритетами в плане языка и культуры.

Эта ностальгия во многом подпитывала ошибочное московское восприятие региона, как русофильского. Но это было скорее стремление вернуться в советское прошлое, когда Донбасс был такой „всесоюзной кочегаркой“, всесоюзным центром промышленности. После распада СССР он этот статус утратил, а людям хотелось его вернуть. Было представление о некоем светлом прошлом „Донбасса“, которое Украина у него украла, ощущение, что с распадом СССР все стало хуже. Хотя на самом деле кризисные явления набирали силу еще с 70-х годов по мере исчерпания ресурсов донецких угольных шахт. Фактически, Донбасс мог существовать только в рамках большого планового хозяйства, а в условиях рыночной экономики он оказался неэффективен.

Кроме того, местная правящая группа, „Донецкий клан“, представленная Партией регионов, активно приложила руку к тому, чтобы Донбасс максимально тяжело пережил переход к рынку, деиндустриализацию начала 1990-х. Все их капиталы были заработаны на приватизации, распиле донбасской промышленности, „освоении“ ее активов. Многие трудности этого перехода были связаны с тем, что дотации, которые выделялись на реструктуризацию экономики, не только украинские, но и европейские, разворовывались этими местными бонзами. В то же время им было очень удобно винить во всех бедах Киев. Они очень удачно играли на разочаровании в независимости, на ностальгических настроениях местных жителей. В Донбассе существовала мифология, что он кормит Украину. На самом деле этого не было - большинство шахт были дотационными.

- А что это за „местная правящая группа“? Кто такие - „донецкие“? Кто управлял Донбассом до 2014 года, когда началось российское вторжение на Донбасс?

- Это достаточно синтетическая группа, которая сформировалась в результате первоначального накопления капитала. С одной стороны это была местная номенклатура и так называемые „красные директора“ - советские руководители заводов, шахт и так далее. Яркой фигурой из этой части был Ефим Звягильский (Родился в Донецке в 1933 году. С 1979 года директор, а затем - владелец угольной шахты имени Засядько, крупнейшей в регионе, с 1990 по 2019 год - депутат Верховной рады Украины. И. о. премьер-министра Украины в 1993-1994 годах. Ушел в отставку после обвинений в превышении полномочий. В 2003 году обвинялся в хищении и вывозе в Израиль 300 млн долларов, после 2014 года - в сотрудничестве с властями так называемых ЛДНР. Умер в 2021 году. Шахта им. Засядько глубиной более 1,2 км была самой прибыльной и аварийной в Украине - с 1999 по 2007 год там произошло 8 взрывов метана с человеческими жертвами. С 2014 года „национализирована“ властями ДНР. - прим. Delfi). Это был зубр донецкой политики.

Персонаж из этой же серии - директор донецкого завода холодильников „Норд“ Валентин Ландык. Это так называемые „стародонецкие“, люди, которые сделали свое имя еще при советской власти и плавно перешли уже в украинскую элиту в качестве крупных промышленных лоббистов.

Вторая часть - это, собственно, донецкий криминал. Вся эта ресурсная экономика - металлургия, уголь - в начале 1990-х привлекла к себе интерес различных криминальных группировок. Например, заводы закрывались, оборудование пилили на металлолом, соответственно прибыль от продажи металлолома делилась. Развивалась нелегальная угледобыча из „копанок“ (выкопанных вручную шахт - прим. Delfi). Этот уголь скупали по дешевке и продавали под видом добытого на государственных шахтах, то есть в несколько раз дороже. Этим тоже криминал занимался. В процессе „естественного отбора“ кого-то убивали, кто-то отходил от дел. В результате выкристаллизовались первые донбасские капиталисты, которые со временем очистили себе биографии.

Самый известный человек с криминальным шлейфом в прошлом - это Ринат Ахметов, самый богатый человек Украины, самый богатый человек Донбасса, влиятельнейшая фигура вплоть до 2014 года. Неформальный хозяин всего, что есть в Донецкой области. Он сумел очистить свою репутацию, создать прозрачный бизнес и в Украине и за ее пределами.


В результате выросла бизнес-группа, объединившаяся со старой номенклатурой. Так появился вот этот „донецкий клан“. Частью его стал Виктор Янукович. В конце концов он был пролоббирован на пост губернатора Донецкой области, а потом начался его взлет выше (Уроженец деревни Жуковка Донецкой области, президент Украины с 2010 по 2013 год, Виктор Янукович был назначен главой Донецкой областной госадминистрации в 1997 году. С 1999 по 2001 одновременно возглавлял Донецкий облсовет. В 2002 году президент Кучма назначил его премьер-министром Украины - прим. Delfi).

- „Донецкий клан“, Виктор Янукович, политический проект донецких „Партия регионов“ всегда воспринимались в России, как пророссийское лобби. Был ли эти люди в реальности сторонниками присоединения региона к России?

- Да, безусловно, донецкий капитал был тесно связан с российским. При СССР донецкая промышленность, главки и тресты очень часто подчинялись Москве, а не Киеву. Их руководители занимали особое место в УССР. Они считали себя „равновеликими“ руководству республики: у них была прямая связь с центром. Отсюда и их амбиции. И это ощущение собственной значимости унаследовала донецкая элита в независимой Украине. Они были заинтересованы в российских рынках, в экономических связях, в приливе российского капитала. При этом ментально и культурно они были людьми советскими, несмотря на свои миллиарды. По их представлениям, „центр“ по-прежнему находился в Москве.

Москва всегда была для них примером для подражания, они кичились особыми связями. Большую роль играла роль фигура российского певца Иосифа Кобзона (уроженец поселка Часов Яр в Донецкой области, находился под санкциями США с 1995 года за связи с криминалом, поддержал вторжение России в Украину в 2014 году. Умер в 2018 году - прим. Delfi), как связного между донецкими и Москвой. Он всегда был их неформальным покровителем с российскими криминальными элитами. Кобзон даже выступал третейским судьей между разными донецкими „предпринимателями“.

В 90-е они хотели походить на Бориса Березовского, Владимира Гусинского. Доходило до смешного: в Луганске был такой авторитетный предприниматель Валерий Доброславский (погиб от выстрела из гранатомета в 1997 году - прим. Delfi). Он собирался идти в политику, и его организация называлась „Ассоциация XXI век“. Точно так же, как и организация российского криминального авторитета Отари Квантришвили (убит в 1994 году в Москве тремя выстрелами из охотничьего ружья - прим. Delfi).

Вторым важным моментом был культ криминала. Он имел огромное влияние на жизнь общества. Этот аспект часто используется в Украине для шейминга Донбасса, но надо признать: при Сталине на шахтах широко использовался труд заключенных. Там было и позже было много зон строгого режима. Вообще это было место ссылки в широком смысле. Во время индустриализации на шахтах, например, не спрашивали паспорта, поэтому там скрывались от закона люди со всего СССР. Есть множество примеров того, как после сталинских лагерей бывший политзэки уезжали в Донбасс, чтобы затеряться там.

При этом нельзя сказать, что уровень преступности в 1990-е был высоким только в Донбассе. Это было по всей Украине - и в Одессе, и в Закарпатье, и в Киеве. Но нигде, кроме Донбасса это не возводилось в культ и региональную особенность. Это только Янукович получился таким „self made man“ донецким, который был два раза осужден, но все равно выбился в люди, потому что он „прямой мужик, живет по понятиям“.

- То, что вы описываете, напоминает какой-то „Дикий Запад“, не промышленно развитый регион страны, а какой-то „фронтир“, зону полного беззакония. То есть постсоветским Донбассом управляло не украинское государство, а какие-то местные бандиты?

- Это был абсолютный фронтир, где все решалось при помощи силы, уголовных понятий. И украинские власти терпели там поражение. Был такой период короткий в 2005 году, когда Киев пытался поменять власть на Донбассе, и нынешний секретарь СНБО Украины Олексий Данилов был назначен главой Луганской областной госадминистрации. Он с первых дней столкнулся с серьезнейшим саботажем всех местных чиновников. Они все оказались частью одной коррупционной грибницы: от директоров сельских библиотек до председателя облсовета. Он пробыл главой обладминистрации с февраля по ноябрь 2005 года и ничего не добился.

- Давайте перенесемся в 2010 год. Тогда представитель „донецких“ Виктор Янукович избирался в президенты Украины под объединительными лозунгами - „два языка - одна страна“. Первый визит он совершил в Брюссель и объявил евроинтерграцию одной из главных задач своей администрации. Он вовсе не собирался быть главой российского Донбасса. Получается, что донецкий сепаратизм на самом деле не был сепаратизмом?

- Да, Янукович победил на выборах 2010 года, как фигура, которая должна была объединить Украину. Пол Манафорт (американский политтехнолог, в 2016 году участвовал в предвыборной кампании Дональда Трампа, за свои связи с российской разведкой был обвинен в заговоре против США и приговорен в общей сложности к 7,5 годам тюрьмы. Помилован Трампом в 2020 году - прим. Delfi) делал ему имидж умеренного проевропейского политика, Януковича-объединителя. Это все так.

Поначалу действительно была небольшая иллюзия, что Янукович изменился и его команда изменилась, и в Украине установится двухпартийный режим - друг друга будут сменять условные „восточная“ и „западная“ партии, как республиканцы и демократы в США, и со временем это региональное разделение перейдет в идеологическое. Это оказалось утопией. Донецкие совершенно не изменились. Их хищническая политика тут же проявилась - семья Януковича занялась тем, что стала присваивать все, что плохо лежит. Она настроили против себя всех.

- Янукович же, кроме того, избирался под лозунгами экономического прагматизма…

- Они всегда на этом делали акцент: такие политики, как Ющенко - это национальные мечтатели, а вот мы - четкие деловые парни, которые знают, как строить экономику. У них был такой идеологический сплав: с одной стороны они очень сильно эксплуатировали патерналистские настроения людей на Донбассе, показывая, что вот - у вас будет промышленность, работающая экономика, „мы вам создадим рабочие места“, „сильный бизнес - сильное государство“. С другой стороны они, как представители экспансионистского капитала, стояли на неолиберальных принципах.

- То есть получается, что у Донецких были претензии не просто на свой отдельный Донбасс, но и на всю Украину?

- У донецких были претензии на власть во всей стране еще со времен Звягильского, в начале 1990-х. Тема отделения Донбасса использовалась „донецким кланом“ на пути овладения всей Украиной, как инструмент шантажа. Уже в 1990-е поднимался вопрос о том, что у Донбасса должна быть автономия, там должна быть свободная экономическая зона и так далее. Используя свой контроль над местным населением, запугивая его фантомными угрозами, которым оно якобы подвергается в независимой Украине, они убеждали его в том, что оно нуждается в особой защите и в особом статусе. А на роль защитников они ставили себя, разумеется. Для Киева они транслировали послание - „видите, что творится, Донбасс хочет отделяться, и только мы являемся той ответственной элитой, с которой можно договариваться, и с нами нужно вести диалог, а то мы не ручаемся за то что может случится“.

Этот шантаж активно использовался в 2004 году в ответ на Оранжевую революцию: мы отделимся, если вы не примете наши условия. Вы вот не признали Януковича, поэтому мы его сейчас провозгласим президентом на своей территории. Но в реальности никто отделяться не планировал. Это был блеф, но тогда он сработал - были приняты поправки в Конституцию, которые фактически делали Украину парламентской республикой. Это было нужно донецким, потому что они планировали взять Верховную раду и таким образом вернуться к власти.

- А как этот процесс внутреннего торга был воспринят в Москве?

- Россия тогда ограничилась поддержкой таких устремлений только на словах. Мэр Москвы Юрий Лужков приехал на съезд в Северодонецке (первый Всеукраинский съезд депутатов всех уровней, участники которого, сторонники Виктора Януковича, угрожали Киеву созданием „Юго-Восточной Украинской Автономной Республики“ - прим. Delfi). Но в Кремле эти события восприняли как удобный инструмент для расшатывания политической стабильности в Украине, чтобы вернуть ее под свой контроль. Донбасс там видели в качестве опоры.

Это в некоторой степени похоже на ленинскую политику в отношении независимой Украины. Он тоже хотел управлять Украиной с опорой на ее промышленные восточные регионы, чтобы оттуда контролировать остальную ее часть, нелояльную, крестьянскую и мелкобуржуазную. Недаром первая столица Украинской ССР до 1934 года была в Харькове.

Начиная с 2004 года примерно так же это и представляли в Кремле: поставить под свой контроль Украину с опорой на „донецкий клан“. Они видели в них своих потенциальных союзников. Но донецкие элиты, при всем их восхищении Москвой, становиться частью России совершенно не хотели. Они хотели быть самовластными внутри Украины в рамках какого-то союза с Россией.

- Можно ли считать донецкий сепаратизм явлением в первую очередь элитарным?

- Именно так. Политики „Партии регионов“, подогревая этот миф о сепаратизме, обслуживали исключительно интересы донецкого клана. Нынешние события - это результат столкновения двух явлений: сепаратизма коррумпированных донецких элит и фантастического представления российских элит о том, что такое Украина и как она устроена.

- То есть российское вторжение 2014 года ничего донецкому клану не принесло?

- Донецкие как политический субъект, вообще прекратили существование. Свержение Виктора Януковича в Киеве и прямое вмешательство России на Донбассе уничтожили их экономическую базу и политическое влияние в Украине. Никто из лидеров донецких не занял в так называемых республиках ЛНР и ДНР никаких постов. Собственность была конфискована. Для них это была катастрофа. Плюс произошла перемена в общественном сознании на востоке Украины - резкий рост проукраинских настроений. В итоге бывшим донецким не нашлось места ни в Украине, ни на подконтрольной России территории.

- Чем нынешнее полномасштабное вторжение может закончиться для Донбасса?

- У Донбасса есть все шансы снова стать „Диким полем“, каким оно было до процессов индустриализации XIX века. Разрушения там, на мой взгляд, уже необратимые. В Мариуполе, например, уничтожен и сам город, и два крупнейших металлургических комбината - „Азовсталь“ и ММК им. Ильича. Они вряд ли подлежат восстановлению. Донбасс переживает абсолютную катастрофу.

Полномасштабное вторжение 2022 года - это добивание пророссийской восточной Украины. Ведь основной удар приходится именно на нее. Никакого пророссийского политического субъекта больше в Украине не существует. Русский язык и русская культура в Украине останутся, но никакого политического значения они больше нести не будут.

Поделиться
Комментарии