Таблетка

Жила была таблетка. Роста она была небольшого, раз в пять-шесть больше рисового зерна. Жила она в упаковке с другими таблетками. Как так случилось — мы можем лишь гадать, но задумалась она о своём существовании. "И зачем это, — думала она, — я на свет родилась, и что это я тут лежу, и чего вообще мы тут все делаем". Думала она так, думала, но так ни до чего путного и не додумалась, и давай соседей теми же вопросами донимать:

— Послушайте, говорит наша героиня, а кто я?

— Таблетка.

— А почему?

— Потому что и мы — таблетки.

— А зачем мы тут лежим?

— Потому что мы таблетки.

— А что с нами будет?

— Мы тут полежим-полежим положенное время, а потом нас заберут в мир иной.

— А там что?

— Там всё по-другому.

— А как?

— Для кого-то хорошо, а другие страдают.

— Почему?

— Потому что не имели терпения и задавали слишком много вопросов — раздражённо резюмировал сосед справа.

И так вдруг стало грустно таблетке за своё пустое, бесцельное существование, что захотелось плакать, а ещё лучше — побыстрее закончить лежачую жизнь, чтобы её забрали в мир иной, чтобы посмотреть, а что же там. И ещё ужасно хотелось узнать, ну почему такая несправедливость: одни должны страдать, а другим — будет хорошо.

— Всё зависит от того, будет ли выполнена воля и соблюдён закон, — раздалось с другой стороны.

— А что это такое? — лучик надежды мелькнул в сознании таблетки. С другой стороны многозначительно прищурились.

— У всего в нашем мире есть свой срок и своё назначение.

— Какие? — таблетке захотелось выпрыгнуть из себя, лишь бы узнать ответы на теребящие её душу вопросы.

— Всё сказано в описании, — ещё более многозначительно произнесли с другой стороны.

— Но где, где это написано! — таблетку охватила дрожь нетерпения.

— На упаковке, — еле слышно промолвили с другой стороны. Мир рухнул, вокруг всё потемнело. Это, казалось, произнесли приговор таблетке на вечные страдания.

— Но я не сумею… там… прочитать, — в бреду, практически теряя сознание, произнесла таблетка. — Да и как вообще, что… теперь… делать…

— Вот — вот, — возмущённо раздалось спереди. — До чего доводят все эти заумные разговоры, только умы понапрасну будоражат. Ну что — доволен? Посмотри, до чего довёл бедняжку. Того и гляди, распадётся на кристаллы и тогда нас всех, в целях безопасности, как испорченный материал отправят в тартарары.

— А что такое тартарары? — оживленная возможностью хоть что-нибудь узнать, но всё еще с обречённостью в голосе спросила таблетка.

— Ой, милочка, — отозвались спереди. — Я-то сама не знаю, но крайние говорили, что страшное место, туда сбрасывают весь мусор, а затем его утилизируют. И так это было сказано, что мороз пробежал по оболочке таблетки.

— Нет, нет, я не распадусь, я сильная, я выдержу, — и бодро добавила. — ничего — ничего, проживём и мы как-нибудь- как все.

Потому что так было проще. Ведь обратиться к упаковке, спросить у неё — это не шутка. Она такая недоступная, она совсем другая. Да и как к ней обратиться — она ведь и обидеться, и разозлиться может, если не так, не на том языке или с акцентом…

— Вы спросите у неё, — предложили спокойным голосом сзади. - У кого? Простите. О чём? — таблетка даже не сразу и сообразила, углубившись в безнадёжность своих рассуждений.

— У упаковки?

— Ой, нет, я не могу, этак я могу кого-то подвести, Вы ведь слышали, если что не так, так нас всех — в утиль.

— Не бойтесь. Поздно или рано ли, тем или иным ли способом, но все туда попадём. А так и время скоротаем и чего интересного разузнаем.

— Туда… Это куда попадём?

— На переработку.

— А вы откуда знаете?

— Голоса слышу.

— И что они говорят?

— Недавно один голос спросил: "А что происходит с таблетками в организме?" — Другой ответил: "После выполнения своей функции подвергаются метаболизму, то есть перерабатываются и выводятся из организма".

— И Вы им верите, может, это болезнь, какая?

— Может и болезнь. А хотите, я сам спрошу? Вот всё и выяснится.

Таблетка призадумалась. Мало того, что появилась возможность узнать ответы на свои вопросы, но перед ней раскрылась совершенно фантастическая картина: оказывается происходящее — это лишь звено великого процесса, причём на ход его она, таблетка, вот сейчас, одним своим решением, может повлиять… вот прямо сейчас. И тут сквозь пелену раздирающих её душу сомнений, с одной стороны нежелание навредить ближнему, а с другой — жажда познания, она услышала чей-то голос, но обращённый явно не к ней.

— Прошу прощения за беспокойство, уважаемая упаковка, вопрос можно? — это был голос соседа сзади, который, видимо, понял сложность выбора таблетки и решивший взять удар на себя или просто не обременённый подобными сомнениями, которые скорее присущи умам более продвинутым, нежели он сам.

Наступила пауза, во время которой таблетке, осознавшей, наконец, суть происходящего, вдруг очень захотелось провалиться сквозь землю: она за эти пару секунд прокляла всё на свете, в том числе и себя за своё любопытство, и соседа сзади за его несдержанность, и что на свет появилась и создала столь опасный прецедент. Успела она представить себя и мусором в утилизаторе, вот только каковы они там, эти страдания, представить не удавалось.

— Отчего ж нельзя? Конечно можно. Спрашивайте, — отозвалась упаковка. Мир остался стоять на своих местах, а таблетку приморозило от такой неожиданности и она, наверно, так и провела бы в оцепенении остаток своей жизни, если бы не пылкий голос сзади вдруг зашептал:

— Спрашивай же, спрашивай.

— А — а… кто я? — единственное, что вспомнила таблетка.

— Антидепрессант класса трициклических производных. Для некоторых кокс.

— А каковы мой срок и назначение?

— Препарат годен в использовании до февраля 2005 года и по характеру действия на нарушения настроения занимает промежуточное положение между седативными и стимулирующими антидепрессантами.

— Но что всё это значит? На нарушения какого настроения? Чьего настроения!? — таблетка была готова разрыдаться от отчаяния перед свалившейся на неё горой новых вопросов и полнейшего непонимания, о чём идёт речь.

Видя, как обстоят дела, и то ли из сострадания, а может, следуя потребности продемонстрировать глубину своих познаний, упаковка сменила официальность тона разговора. После этого последовал длинный диалог, из которого таблетка узнала о том, что такое лекарство, как они классифицируются и откуда происходят, как проникают и взаимодействуют с организмом человека.

— Неужели человек настолько несовершенен? И почему?.. Как это может быть, что при своей способности создать таблетку, не способен обойтись без перепадов настроения?

— Знаете, милочка, Вы меня окончательно загнали. Мне не под силу усмирить Ваши аппетиты. Впрочем, кое-что могу посоветовать. В данный момент мы находимся на справочнике по экономике, возможно, что-то Вы сможете узнать от него, а я уж, так и быть, похлопочу за Вас.

Наступила тишина. Едва слышно пробивались звуки знакомого нам уже голоса упаковки с редкими вкраплениями новых, более серьезных интонаций, которые ворвались в жизнь таблетки раскатистым, добродушным хохотом:

— Ну, где там наша душечка? Явление редкое, но достойное внимания. Вот только позвольте сперва мне один вопрос?

— Да, конечно. — отозвалась таблетка.

— Что Вы собираетесь со всем этим делать? Я имею в виду ответы на вопросы, знания.

— Признаться, я просто… меня просто… пока не знаю — поникшим голосом закончила таблетка.

— Ладно, не смущайся, по крайней мере честно. Спрашивай.

— Скажите, пожалуйста, почему, будучи способным сделать таблетку, человек не способен справиться с нарушениями настроения?

— Положим, это для меня не задача. Во-первых, в твоём вопросе уже содержится ответ: создание таблетки — это и есть способ справиться с перепадами настроения.

— Но откуда тогда берутся эти перепады и зачем вообще с ними справляться?

— А вот вспомни-ка теперь, сколько ты сама пережила волнений, пока узнала часть, которую и одной сотой всех знаний-то не назовёшь, а? То-то. Посмотри хотя бы на меня, — продолжил справочник. — Во мне более 500 страниц печатного материала и это лишь малая толика собранных и систематизированных знаний человека в области экономики.

— А что такое экономика? — прервала его таблетка.

— Гм… Как вам попроще объяснить, душечка… Пожалуй, это способы обмена и распределения продукта — залог благосостояния.

— И что, люди волнуются при этом?

— О — ой, не то слово, так что аж лбы трещат и головы с плеч слетают.

— Скажу больше, — раздался незнакомый голос, — они и за человека-то не считают того, кто хапать и этим благосостоянием манипулировать не умеет.

— Ваша позиция нам знакома, оспаривать мы её не станем, это, знаете ли, Ваше право жить в заблуждениях, а вот другим навязывать свою точку зрения — недостойно.

— А кто это? — поинтересовалась таблетка.

— Это, душечка, книга, тут рядом на полке стоит, правда название её неудобопроизносимо.

— Вот и приходится вести себя, как вы изволили выразиться, "недостойно", — отозвался незнакомый голос, — чтобы заметили в плену Вашей "неудобопроизносимости". Вообще-то я и сама могу себя представить, но название Вам ничего не даст, поскольку благодаря экономике приходится частенько менять маски, чтобы не затеряться и не стать банальностью.

— Заблуждение. Влились бы во всеобщий процесс, и ни к чему было бы маскироваться, здесь всем места хватит, просто вести себя надо подобающе.

— Да, многих Вы так уже заманили в свои сети, превратили в способы добывания благосостояния, в результате чего истинная суть безвозвратно утеряна.

— Знаете, Вы совершенно верно уловили дыхание времени. Консервативность нынче не в моде. Да, необходимо менять форму, вносить новизну…

Спор разгорался. Оппоненты сыпали друг на друга доводами и терминами. Несколько раз таблетка пыталась примерить или угомонить спорщиков, но тщетно, они её как будто не замечали. Во второй раз таблетка пожалела о своём существовании, поскольку вызвала этот спор, остановить который уже возможности не было. Тогда она решила просто слушать, попытаться понять и извлечь таким образом для себя пользу.

В какой-то момент все вдруг замолкли. Мир пошатнулся, его понесло куда-то наверх. Раздался страшный шелест и хруст. Через некоторое время мир снова принял устойчивое положение. Всё стихло.

— Что это было? — с ужасом в голосе произнесла таблетка.

— Процесс пошёл — отозвались сзади.

— Что это значит?

— Это значит, что у тебя осталось очень мало времени, если хочешь ещё что-нибудь выяснить — ответили слева.

За всё это время таблетка стала достаточно умна, чтобы понять смысл сказанного. Да и вопросы эти были скорее способом прийти в себя после неожиданных перемен. Она стала напряженно перебирать в памяти и осмысливать всё за это время услышанное, в поисках того, как и с чем увязать.
 — Упаковка, упаковочка! Ты меня слышишь, а о чём они спорили? — наконец произнесла таблетка.
 — О том, что важнее: душа или тело.
 — И что же?
 — И то и другое, просто люди частенько забываются и начинают жить только одним, а, очнувшись, задумываются, как и чем восполнить.
 — Поэтому и волнуются?
 — В общем то — да, а ещё и потому, что напридумывают, нафантазируют себе там всякого, а потом не знают, куда с этим деваться.
Мир снова пошатнулся, его понесло куда-то вверх, раздался страшный шелест и хруст. Какая-то сила подхватила таблетку и куда-то её закинула. Стало тепло и влажно. Таблетка почувствовала, как куда-то проваливается, а потом ей показалось, что она растворяется. Странное это было ощущение: с одной стороны, как будто перестаёшь существовать, а с другой — остаёшься. Появляются новые ощущения, звуки и… Опять тишина. "Где я, что я теперь?" — подумала таблетка.

 — Как ощущения от препарата, чувствуете что-нибудь?
"Да, но…" — хотела произнести таблетка, но не успела.
 — Да, доктор, спасибо, я стал гораздо спокойнее и уравновешеннее.
 — Сон?
 — Нормализовался.
 — Хорошо, дозировку пока менять не будем, и непременно позвоните мне через пару дней.
 — Спасибо, до свидания!

 — Эй, есть тут кто? Где я? — таблетка прислушалась, как-то странно стал звучать её голос, это и звучанием-то не назовёшь.
 — Я то здесь, а вот Вы где — не знаю. — произнесли с той стороны.
 — Я тоже здесь, а кто Вы?
 — Вот-те раз, я — человек. А Вы?
 — Таблетка.
 — Очень пр… — человек схватился за голову руками. — Господи, что со мной, я же разговариваю сам с собой. Так, главное не нервничать. Надо попить воды.
Человек присел, выпил стакан воды. Вокруг было тихо, ни души. По-другому и быть не могло, он был дома, один.
 — Вот и хорошо, — произнёс человек вслух и, прислушиваясь, обвел комнату взглядом. — Что-то я заморочился сегодня.
Ответа не последовало. "Глюки какие-то, надо чем-нибудь заняться, отвлечься", — уже про себя подумал человек и, хлопнув себя ладонями рук по коленям, встал.
Прислушивалась и следила за происходящим и таблетка, начиная соображать, где она и что произошло. Судя по всему, она находится в организме человека, и должна была раствориться, но… Что-то пошло не так или ещё не растворилась. Надо подождать, хотя чего и как это должно происходить — не представляла.
Вспоминались какие-то обрывки фраз справочника, упаковки и слова книги: "Ничто не проходит бесследно. Но…"
 — Куда это всё приложить? — вырвалось вслух у таблетки.
 — Что приложить? — невольно отреагировал человек.
 — Ой, извините, случайно вырвалось, — смущённо ответила таблетка.
 — Что вырвалось, кто здесь? — человека прошиб холодный пот, он начинал нервничать.
 — Это я — таблетка. Нахожусь у вас в организме, но Вы не беспокойтесь, скоро я растворюсь, и Вы меня больше не услышите.
 — Это было бы очень кстати, — в отчаянии вырвалось у человека, а про себя он подумал: "Надо позвонить доктору".

 — Алё, док, извините что побеспокоил, у меня тут странности какие-то.
 — И что же Вас беспокоит? — устало произнёс, скорее автоматически, нежели интересуясь, доктор.
 — Да я тут с таблеткой разговариваю.
 — И где она?
 — Говорит, находится у меня в организме.
Казалось, пауза затягивается как для человека, так и для слушавшей всё это таблетки.
 — Скажите, — наконец раздался голос на том конце провода, — когда последний раз Вы принимали препарат.
 — Сегодня днём, перед обедом.
 — Дозу не превышали?
 — Нет, как Вы и сказали, по одной таблетке три раза в день до еды.
 — Так, так, — произнёс доктор и на секунду замолчал. — А инструкцию на упаковке не читали, или с кем-то разговаривали о препарате, или что-то в этом роде?
 — Да нет, только в аптеке у продавца спросил, что происходит с таблетками в организме.
 — И что продавец?
 — Ответила, что после выполнения своей функции подвергаются метаболизму, те перерабатываются и выводятся из организма.
 — Да, да, хорошо, хорошо, — непонятно к чему сказал доктор и продолжил. — Давайте-ка мы с вами, вот что сделаем: вечером препарат не принимайте и вообще приостановим пока приём, а завтра после обеда приходите ко мне в клинику. А сейчас идите, прогуляйтесь на свежем воздухе. Договорились?
 — Хорошо. Но что всё-таки это значит?
 — Не беспокойтесь, такое случалось, что приём подобных препаратов оживлял, на фоне повышенного внимания к своему здоровью информацию или беседы с посторонними людьми и побуждал к внутреннему диалогу.
 — Но я ведь не наркоман, чтобы забрасываться коксом, а потом тащиться на глюках.
 — То, что Вы имеете представление в этой области, хорошо. Никто наркоманом Вас не считает, поверьте, уж я то этой публики насмотрелся. Просто у Вас сейчас период повышенной чувствительности и нам вместе надо его пройти. Если неприятные ощущения повторятся, непременно звоните.
 — И как долго лекарство действует?
 — К утру от него не останется в организме и следа. Ровный, спокойный голос доктора оказал благоприятное действие на человека, тот успокоился, и они попрощались. Человек решил последовать совету и прогуляться, но при этом пропустить бокал вина где-нибудь в компании, уж слишком необычным оказалось всё происходящее.
Таблетке ужасно хотелось поговорить с человеком, но она понимала, что сейчас это лишь выведет его из равновесия и ни к чему не приведёт, то есть диалога не получится, и она решила ждать подходящего момента. А ещё лучше и не ждать вовсе, тем более к утру всё закончится и беспокоиться будет уже не о чем, и хотеть будет некому: "…от него (то есть меня) не останется и следа", — повторила про себя таблетка.

Затем были и прогулка по свежему воздуху, и вино в компании, бокалом которое не ограничилось. Не каждый же день шкуру шизофреника удаётся примерять. Зато утром понимаешь, что если и существуют прошлые жизни, и ты жил раньше, то это было вчера. "Интересно, какой идиот придумал поставить зеркало в ванной и смотреться в него по утрам? Этак и свихнуться можно, если сопоставить вчера услышанное и…", — подумал про себя человек, — и сегодня утром увиденное, — произнёс уже вслух, глядя в отражение своих мутных глаз.
 — А что, уже утро? — утомлённая ожиданием поинтересовалась таблетка. Человек присел на край ванны и обречённо выронил: "Да".
 — Ну, если нам друг от друга не избавиться, давайте тогда поговорим, — затараторила таблетка.
 — О чём? — вяло отреагировал человек
 — Скажите, а зачем Вы принимаете лекарства? Человек опустил голову и оперся локтем о край раковины: "Уже не знаю".
 — Вы волнуетесь.
 — Уже нет, — с обречённостью в голосе ответил он.
 — А что Вас беспокоило?
 — Вы что — доктор?
 — Нет, я таблетка.
 — Тогда какого… тебе от меня надо!!! — вскочил и заорал во весь голос человек.
 — Да, теперь вижу, что волнуетесь, но не понимаю о чём?
Осознавая безвыходность своего положения, но уже более сдержанно, человек ответил:
 — Хорошо, если я отвечу на твой вопрос, ты от меня отвяжешься? — и снова присел на край ванны.
 — По крайней мере до этих пор так оно и происходило.
 — Так я уже не первый клиент, и кто были те счастливчики?
 — Ой, это было, когда я была таблеткой в упаковке.
 — А кто же ты теперь, если таблеткой уже была?
 — Ну — у, тоже таблетка, но… уже другая, в смысле…
 — Так, ясно, — прервал человек. — На этом и закончим, возможности моего понимания небезграничны, как впрочем и терпения. Спрашивай, только короче и яснее, не мучай больного человека. И давай попроще — на ты.
 — Что побудило тебя обратиться к доктору и начать принимать таблетки?
 — Жизнь собачья.
 — Это из-за экономики? Человек призадумался.
 — В смысле из-за благосостояния, — уточнила таблетка.
 — Вертишься как белка в колесе, а всё впустую, всё не то.
 — Для кого?
 — Вообще. Хочется жить как человек, понимаешь.
 — Очень хочется сказать — да, но не понимаю.
 — Но я ведь тоже человек. Ну и что, что не родился сыном президента и не клюнула на меня дочь миллионера.
 — А разве иначе нельзя?
 — Да, вот ты умная какая, не вечно же мне холостяковать. Надо и о семье подумать.
 — Ну а та, вторая, другая половина. Разве не для того две половинки соединяются, чтобы стать больше.
 — Больше становятся только потребности.
 — Подкармливаемые маркетингом?
 — Да я тебя умоляю. Все сейчас думают только о себе.
 — И ты тоже?
 — Слушай, ты больше на мою совесть похожа, чем на антидепрессант. Я своё урвал — собачью жизнь, — человек явно начинал нервничать.
 — Нет, ну правда. Не может же быть так всё безвыходно. Вот я, когда там таблеткой лежала, так мне помогали, подсказывали.
 — Это потому, что вы все там, в пачке, равны и всех ждала одинаковая участь — сдохнуть в человеческом чреве.
 — А у вас?
Человек перешёл на кухню, заварил чашечку кофе и сел возле окна. Шёл снег.
 — Разве с вами ничего такого не происходит? — позволила себе прервать молчание таблетка.
 — Ты знаешь, что такое цель, кумир, знаменитость?
 — Ну, цель, это когда очень хочешь чего-нибудь и стремишься к этому, а… дальше не знаю.
 — Так вот, сейчас у всех цель — бизнес, чтобы денег заработать или знаменитостью стать, чтобы они сами на тебя сыпались.
 — Значит, когда твоей целью становится кумир или ты знаменитость, то наступает иллюзия бессмертия.
 — Что ты имеешь в виду?
 — Извини, это я немного о своём. Просто думаю, почему не растворилась и не выведена из организма. Получается, что информация, в отличие от материальной оболочки, имеет другие сроки жизни и бесследно не исчезает.
 — Ладно, всё, мне пора идти. Интервью закончено. — человек встал и начал собираться, что-то напевая себе под нос.
Человек брёл по улицам, не замечая ни домов, ни прохожих, ни даже самого своего движения. Мысли начинались и тут же обрывались не находя завершения: "Нормально, докатился, сам с собой разговариваю. Вот приду и скажу доку: "Привет, я шизофреник". — Он спросит: "Что Вас беспокоит?" — А я ему: "Таблетка". Фу блин, бред какой-то. Зачем всё это. Вот стану толстым и на джипе или… Да нет… Тоска. Уж лучше… Да пошли они все. Почему обязательно быть кем-то. Что, просто жить нельзя что ли? Вон таблетка… Тьфу, заморочила голову. Вон снег, какой пушистый".
Человек поднял голову, дышать стало легче. Через час он уже сидел в кабинете доктора.
 — Как настроение, спали хорошо?
 — Да, спасибо, неплохо.
 — Ага. Неприятные ощущения повторялись? — аккуратно подбирался к теме доктор.
 — А долго в организме хранится информация о принимаемых препаратах? — стараясь не выдать волнения, спросил человек.
 — Есть точки зрения на этот счет, но с ответственностью пока сказать ничего не могу. Значит, всё-таки что-то ещё беспокоит?
 — Да нет, ничего особенного.
"Да, так я тебе и сказал что я шизофреник", — подумал человек, а вслух добавил:
 — Какие, например?
 — Знаете что, — доктор заговорщически прищурился, — порой маленькие житейские радости приносят большое облегчение. Человек Вы ещё молодой, пригласите друзей, сходите на дискотеку или просто в зоопарк…
 — Что в принципе одно и тоже. Был уже, вчера. Мимо, — невесело прервал его человек.
 — Великолепно. Вы на правильном пути. Мы живём в мире больших возможностей. Главное определиться с выбором. Для этого мы здесь. Информация — что глина в руках человека творческого, из которой в итоге может получиться великолепный сосуд.
 — А, может, ещё чего-нибудь съесть? В смысле… другую таблетку. По принципу клин клином.
 — И это способ. Только вот что я Вам предложу.
Доктор достал баночку с капсулами из ящика своего стола, выложил одну и переложил в баночку поменьше, которую протянул человеку со словами:
 — Выписывать, думаю, смысла нет, одной будет достаточно.
 — Что это? — взял баночку человек.
 — Снотворное. Порой хороший сон лучшее средство и лучший советчик. Как говорится — утро вечера мудренее.
Доктор встал, подошёл к тому месту, где сидел человек, взял его за плечи и бодро добавил:
 — Заканчивайте свои сегодняшние хлопоты, возвращайтесь домой, поужинайте, посмотрите какую-нибудь хорошую комедию… — не успел договорить доктор.
 — В окно квартиры, — иронично добавил человек.
 — Ваши слова не лишены смысла, порой достаточно непредвзято взглянуть в окно, чтобы понять, что жизнь прекрасна и удивительна, и ваша — ничуть не хуже, а скорее даже лучше чем у многих, находящихся по ту сторону.
 — Спасибо. Буду иметь в виду. Человек встал, попрощался и вышел.
Домой он вернулся, когда уже стемнело, вытащил баночку с капсулой и поставил на справочник по экономике. После ужина он выключил свет и подошёл к окну. "Да, — подумал он, — перспективки у меня, клин клином. И почему я должен радоваться тому, что моя жизнь не хуже, чем у дворника. Почему я не могу радоваться, что моя жизнь не хуже, чем у Папы Римского".
 — Ну, ты и зануда, — услышал он вдруг.
 — Вот те раз, а я уж думал, ты вывелась из организма. Постой, а ты что — мысли мои читать можешь?
 — А ты что, ничего не говорил? — неподдельно удивилась таблетка.
 — Нет, был нем как рыба. Тебя уже не клином, отбойным молотком и лопатой пора выскребать.
 — Поверь, и я никакого удовольствия не испытываю и выскребалась бы с приогромнейшим удовольствием сама.
 — А что так? Кукуешь там себе, поучаешь, а я тут отдувайся, носи тебя, корми тебя, паразита.
 — Положим, кто паразит — это ещё спорный вопрос. И на судьбу впору мне сетовать: не по своей воле сюда попала и выбраться по своей воле не могу.
 — Что же нам теперь делать? Может, подружиться и прямиком в дурдом.
 — Ну что ты заладил как попугай: миллионер, дурдом. Что, думать больше не о чем. И как ты вообще человеком стал, если только крайности видишь. И почему ты считаешь, что у Папы Римского жизнь лучше, чем у дворника?
 — Ха, сравнила, Папа Римский путешествует, его все любят и почитают, а на зарплату дворника и загород-то съездить дорого, и любит его разве что местная дворняга.
 — Нет, это ты сравниваешь, а когда результаты не в твою пользу — истерика, жалеешь себя. А тебя кто любит? Да и как тебя полюбить то можно, если ты сам себя не любишь. Результаты достигаются слиянием: тел, интересов, устремлением, душ — если желаешь.
 — Вот уж дудки, чтобы чего-то достичь, надо отречься от себя. А ты мне что предлагаешь — о душе подумать. А на что мне кушать? К тому же человек я самодостаточный, и любовь мне твоя не нужна. Я всего достигаю сам.
 — Отречься можно от чего-то, что есть, а любовь — это единение, которое требует жертв. И самодостаточным быть невозможно. Может, ты и родился сам? — съехидничала таблетка.
 — Ага, вот и решение всех проблем. Спасибо. Да и чего вообще я тут с тобой разглагольствую, — махнул рукой человек, вышел из кухни, сел в кресло и включил телевизор.
 — Знаешь, вот я бы также махнула на тебя рукой, да только выбор, по всей вероятности, у меня невелик: оказаться вместе с тобой в дурдоме, если ты не перестанешь лелеять свою чернуху, или что по сути мало вероятно, оказаться поглощенной более сильной положительной эмоцией, — с грустью закончила таблетка, а после непродолжительной паузы добавила:
 — Да, похоже я от тебя заражаюсь пессимизмом. Что, может быть, и третьим вариантом слияния на информационном уровне.
 — Слушай, ты можешь от меня отстать, я спать хочу, мне завтра на работу, чтобы кормить и одевать это бренное тело. Не загружай. Или может ты меня покормишь, пока я себя любить буду. — зло выдавил из себя человек, нервно переключая каналы.
 — Неужели ты так ничего и не понял, — грустно произнесла таблетка. Человек выключил телевизор и уставился на шторы где за окном медленно, в свете фонарей падал снег.
 — Что я должен понять? — неожиданно смиренно спросил он.
 — Да нет, скорее всего всё ты понимаешь, просто… Спокойной ночи.

Человек проснулся. Было уже светло на улице и необычно спокойно внутри. Переживания прошлых дней казались лёгким сном. Он подошёл к окну. Снегопад прекратился, снега выпало за ночь много. Внизу, расчищая дорожки, хлопотал дворник, а рядом, взвизгивая от удовольствия, купалась в снегу дворняжка, доставляя хозяину немало удовольствия своей естественностью. Они нужны друг другу и этим счастливы. "Да", — произнёс в задумчивости человек, но почему-то даже не удивился, не услышав ничего в ответ.
Проходя мимо полки, на которой стояла баночка, он взял и открыл её. Там лежала капсула. Он закрыл баночку и выбросил в мусорное ведро. "Упаковка, упаковочка!"- подумал человек, отправляя вслед за ней, лежащую тут же на справочнике по экономике пачку антидепрессантов. "Странно, откуда эта фраза" — одновременно мелькнуло у него в голове.
 — В утиль, — сказал он вслух и снова удивился не характерному для себя выражению.
Бегло взглянул на книгу, стоящую тут же рядом на полке, и направился в ванну. Но вернулся. Взял книгу в руки и произнёс:
 — Так вот ты какая — книга. А название действительно неудобопроизносимо — "Душеломка". Открыл наугад и прочитал несколько строк: "Совершенно необязательно, чтобы объектом жертвы стали тело, душа или ваше благосостояние. Этого даже не нужно. Достаточно позволить себе прийти к компромиссу, отказавшись от выбора стать победителем или побеждённым, и тогда всё остальное — удвоится. Ведь победа и поражение есть суть концы одной и той же палки или чаши тех же весов — как Вам будет угодно".
Человек поставил книгу на место и направился в ванную. Наверно, впервые за последние несколько лет он обрадовался, увидев себя в зеркале и открыто улыбнулся:
 — Доброе утро! — сказал он сам себе, испытав радость оттого, что может видеть и говорить, шевелить носом и причмокивать губами, ущипнуть себя за ухо и потрепать волосы. "Так вот ты какой — Человек, — уже про себя произнёс он и добавил, — Вот тебе и метаболизм… Мистика какая-то. Живу ведь!"