Есть и удивительные истории в Украине, похожие на чудесные сказки по контрасту с трагедиями вынужденных переселенцев, или, как их называют официально "временно перемещенные лица" (далее - ВПЛ). Разговорились с одним молодым таксистом. Когда он узнал, что мы с приятелем из Эстонии, то он тут же поведал нам о своей нумизматической коллекции, в которой не хватает как раз монет Эстонии времен первой независимости. С этого и началось наше с ним знакомство. В дальнейшем мы старались перемещаться только на его моторе, если тот оказывался свободен. Он был родом из Припяти, самого близкого к атомному реактору населенного пункта, значительно ближе, чем сам Чернобыль, если кто-то не знал. Но всю историю нашего чернобыльского таксиста мы узнали не сразу, только по пути на его прошлую родину, так что она еще будет рассказана в свой черед.
Через несколько дней киевское гостеприимство стало похожим на запой. Появлялись все новые и новые, а также старые друзья. Оказалось, что в Киеве проживает довольно внушительная компания выходцев из Эстонии, а также украинцев, учившихся некогда у нас в Тарту. Нас приглашали наперебой в многочисленные и весьма колоритные питейные заведения, названия которых уже успели выветриться из моей перегруженной памяти.
Только благодаря дополнительной памяти айфона, тоже переполняемой время от времени, удается восстановить некоторые обрывки, например, фото с веселой барменшей из коктейль-бара "Паровоз", куда предпочитают захаживать именно иностранные гости и где готовят лучшие коктейли в городе. Мы с трудом оторвались от глубокого декольте мастерицы шейкера, не понимая, как же теперь пить что-то другое, но нас уже перетащили в какой-то андеграунд, запомнившийся коктейлем "Светофор".
Собственно, это не столько напиток, сколько шоу. Мой приятель рискнул поучаствовать. Перед ним поставили три поллитровки, которые нужно было осушить залпом по команде. Цвет каждого бокала был соответствующим названию аттракциона: красный, желтый, зеленый. Вкус и крепость особого значения не имеют. Главное выполнять команды и не терять голову и чувство юмора. Это - хороший совет и для путешествия по Украине в целом. Ведь тут потерять и то и другое - легко.
В том баре на добровольца сначала натягивают металическую каску, потом сверху нашлепывают проспиртованную вату, которую сразу же поджигают и она начинает нагревать темечко, но не успевает обжечь, так как оказывается потушенной - при том самым диким образом: ударами по каске, сначала гаечным ключом, а потом и пивной кегой. Ну и под конец влажной тряпочкой пожар ликвидируется. Все эти манипуляции осуществляют бармен с помощником, которые выглядят в этот момент не иначе, как черти в аду, подгоняя своего подопытного громкими свистками, жестами и тычками, побуждая его к очередному стакану, который надо обязательно допить до дна, что не так уж и просто. Однако, бравые украинцы это делают на радость всем присутствующим, подытоживая последний глоток каким-нибудь кличем типа «Слава Украине». В общем дурдом натуральный. Любят погулять киевляне. По крайней мере такое впечатление о себе они оставляли.
Запомнились и более спокойные места. В частности, организованная выходцами из Донецка крафтовая пивоварня, куда нас привела моя бывшая однокурсница, ныне специалист по масс-медиа в Киеве. Пиво действительно вкусное, все на высшем уровне, несмотря на то, что место это - не в центре, и его надо действительно знать, чтобы найти. И остается только порадоваться за предприимчивых дончан, которые смогли раскрутить свой проект, вопреки всему.
Не в первый раз в своей поездке я сталкивался с таким наблюдением, что те из переселенцев (ВПЛ), кто не опустил руки после вынужденной смены места жительства и всего-всего-всего, в итоге становятся успешнее многих своих киевских коллег и конкурентов, получая как бы дополнительный стимул к развитию. Это коснулось еще нескольких других моих знакомых, которые, с одной стороны, очень многое потеряли, по счастью только в материальном плане, сохранив жизнь и здоровье своих близких. Эти выносливые и работящие люди, обосновавшись в Киеве, не только продолжают жить и зарабатывать, но также участвуют в группах взаимопомощи своим землякам, выполняя по сути ту работу, от которой отказались киевские и государственные власти. Более того, эти власти, формально и с большим скрипом принимая какие-то законы по делам ВПЛ, в итоге не только не исполняют свое же законодательство, но нередко дискриминируют тех, кто сбежал от необъявленной войны в Киев или другие места Украины, оставаясь патриотами своей страны.
Далее я цитирую специальный доклад по теме, изданный в Украине в прошлом году: «Наиболее наглядные дискриминационные меры по отношению к ВПЛ проявляются в неспособности руководства страны защитить своих граждан от насилия, сохранении безвыходной ситуации через долгосрочный внутренний конфликт, усилении контроля за регистрацией ВПЛ в органах соцзащиты и миграционной службе, предоставлении месячной денежной помощи, не сопоставимой с реальными потребностями <...>, в легализации слежки за денежными операциями переселенцев, в отсутствии в течение практически 2-х лет госоргана и госпрограмм по решению проблем ВПЛ, в инспектировании жилищных помещений переселенцев с целью проверки адреса проживания ВПЛ, в отсутствии права выбирать в Верховную Раду Украины и в местные советы <...>, в лишении прав переселенцев самим выбирать банк для получения социальных выплат.»
Вот такой вот „светофор”. Надо доказывать свою лояльность, пока тебя лупят гаечным ключом по голове; надо продолжать делать вид, что все хорошо и ты успешный человек, пока у тебя на родине идет необъявленная война, кто бы ее ни развязал; надо время от времени туда еще ездить, чтобы о ком-то или о чем-то заботиться, рискуя нарваться на кордон, быть обвиненным в контрабанде или шпионском заговоре, да и просто быть убитым, в конце концов.
Плюс ко всему никто не отменял криминал и в самом Киеве. А он здесь присутствует, как и во всей Украине, в ярко выраженном виде. По всей стране ходит огромное количество неучтенного огнестрела, органы полиции, хоть и усилены и обновлены, но все же явно не справляются с криминальной волной - достаточно пролистать местную новостную хронику. Но и самое главное: определенные граждане уже просто привыкли решать проблемы партизанскими способами - путем поджогов, взломов и даже убийств неугодных. Месяц тому назад все были взбудоражены историей с покушением на Бабченко, инсценировкой его убийства и последующим триумфальным его воскрешением. Но, во-первых, об этом забудут так же, как об убийствах Олеся Бузины или Павла Шеремета (и без разницы, что они принадлежали к разным оппозициям), а во-вторых, нет никакого „выхлопа” от всей этой феерической истории, которая пока выглядит как фейк в квадрате, или как овчинка, не стоившая выделки. А жаль. С каждым таким фейком все меньше доверия к властям вообще и к силовикам - в частности. И поэтому уже давно никого не удивляет партизанщина на киевских улицах. Но жалко людей и жалко город.
Жалко, например, то место, недалеко от Днепровской набережной в Осокорках, где мы угощались шашлыком и слушали матерную украинскую поэзию в исполнении знакомой местной ведьмочки, которая к тому же еще имела и опыт работы в Министерстве Обороны, рассказывая нам много интересного под винцо, которое нам по доброму посоветовали прикупить в ближайшем магазине, чтобы подешевле получилось. Кто же знал, что через месяц трое в масках спалят к чертям все эти торговые ряды вместе с ресторанчиком. Хорошо же кто-то отпраздновал ночь на Ивана Купала. С размахом!
Но жизнь продолжается дальше!
И сногсшибательные красотки пьют просекко, танцуя, глядя вдаль затуманенным взором, давая всем желающим оценить себя получше, а потом, уже после шумного танцпола, одна из этих красоток окажется еще и уникальным каким-нибудь философом, искусствоведом или поэтессой. То есть - тут, в Украине, конечно, кладезь женских прелестей. Но при этом людей так крутит, что за одну ночь красавица из внешне спокойной мирной девушки может превратиться в яростного апологета какой-нибудь фашистской доктрины, например. И это никому не в упрек даже, но обычная констатация настроения умов с точки зрения сторонних наблюдателей, каковыми мы с приятелем и являлись.
Фашиствующая молодежь приходит к простым выводам о допустимости уничтожения части населения ради спасения другой части, к которой принадлежат они сами, только лишь потому, что она - эта молодежь - не может существовать в мире, не имея ответов на поставленные вопросы. Молодежь не просто не удовлетворена существующим порядком дел, она жаждет онтологического подтверждения правильности своего выбора. Милые девушки, признавшиеся в том, что им по душе тот самый дядечка по имени Адольф, это, конечно, что-то... Каким-то замогильным холодом веяло в тот момент, а, может, - с Днепра подуло.
И ведь не скажешь же сразу по внешнему виду. Нет никаких знаковых обозначений принадлежности к радикальным правым силам. Девушки эти - одна - русская, другая - наполовину азербайджанка, - выглядят и ведут себя, как представители обеспеченного класса, как и должно быть, собственно. Им есть, чего терять и они этого терять не хотят, как не собираются ни с кем делиться, если иметь в виду желание каких-то там ВПЛ из Донецка и Луганска таки интегрироваться в украинское общество. Нет, теперь уже обозначены не только «новые богатые», но и «новые бедные», и граница между ними проходит не по национальному признаку, как можно было бы ожидать, а по какому-то странному параметру, который сначала мне было сложно перевести на доступный мне язык понятий. Есть в украинской социологии такой термин как громада, и даже "тергромада" (то есть "территориальная громада"). Наверное правильнее всего это слово перевести, как коммьюнити. Так вот киевское коммьюнити противостоит донецкому - как это мне увиделось. Что-то в этом было искусственное, то, что менялось с изменением градуса выпитого и контекста произносимого, но я лично отказался от оценочных суждений, чтобы лучше запомнить саму картинку и смыслы, которые, конечно, не всегда мною улавливались, хоть разговоры в Киеве ведутся преимущественно на моем родном русском языке. И это несмотря на грозное предупреждение, которое я услышал в первый же день от заботливой киоскерши: Мол, осторожнее, молодой человек, потише, не любят у нас российского говора.
Продолжение следует
