Во-первых, еще под вопросом "добровольность" перехода в связи с оказываемым давлением в форме заявлений о неизбежности перехода и "разъяснительной" работы с администрацией школ. Во-вторых, не должно возникать обид, когда кто-либо пытается воспользоваться своим правом, указанным в Законе об основной школе и гимназии (ЗОГШ). Разговоры о несправедливости и трудном положении также можно отнести к методам давления и попыткам манипуляции.
Мы не можем решать проблемы образования, основываясь на реальном или мнимом "трудном положении". Оно не может служить аргументом. "Трудное положение" следует не создавать и подпитывать, а избегать.
Также довольно часто представителями Министерства образования и науки используется термин "иноязычная" школа. Но, если посмотреть в ЗОШГ, то там отсутствует понятие "иноязычной школы". Более того, в ЗОГШ отдельно прописана "школа с русским языком обучения" (15 статья). Школы с другими языками в законе не указаны. (Однако, исходя из 21 статьи ЗОГШ, они могут в принципе быть образованы.) Но, что показательно, ЗОГШ отдельно указывает на существование в нашей стране школ с эстонским языком обучения и школ с русским языком обучения. Поэтому не понятно, почему в отношении школ с русским языком обучения применяется термин "иноязычная"?
После нашего обращения к Правительству необходимо подождать ответов на конкретные вопросы обозначенные в обращении Совета объединения "Русская школа Эстонии". Постановление Правительства, которое должно вступить в силу 1 января 2011 года, войдет в противоречие с ЗОШГ. Дело в том, что постановление пытается сузить возможности, изложенные в ЗОГШ, обозначая перевод школ с языком обучения, отличным от эстонского, на эстонский язык обучения без каких-либо дополнительных пояснений. Это некорректно, так как ЗОШГ обладает большей юридической силой, чем постановления правительства. У правительства, как органа, допускающего данное несоответствие, есть возможность исправить его. По Закону, с момента обращения у Правительства есть 30 дней для того, чтобы дать ответ. Даже с принятием постановления у попечительских советов школ останется право делать предложения о русском языке обучения основываясь на ЗОГШ. Но есть опасность, что родители учащихся будут введены в заблуждение постановлением правительства.
Следует понимать, что проблема образования русской общины Эстонии несколько шире, чем статьи Закона. И здесь может быть полезен и интересен международный опыт решения проблем образования в различных странах мира, где живут люди, говорящие на разных языках. Поэтому важно привлечение к нашей проблеме комиссара Совета Европы по правам человека Томаса Хаммарберга, которому также было адресовано обращение.
В публичных выступлениях министра образования и науки Тыниса Лукаса уже не раз звучала мысль о попытках политизации данного вопроса. В конце августа, как только было дано объявление о созыве Конференции, одной из целей которой было учреждение "Совета русских школ" (на сегодня Совета объединения "Русская школа Эстонии"), министр даже заявил, о каких-то "внешнеполитических сигналах".
Однако если уж говорить о политизации, то нельзя обойти вниманием созданный при министре совет, где активную роль играет руководитель объединения "Открытая Республика" Евгений Криштафович. В частности, осенью для узкого круга лиц г-н Криштафович подготовил и представил отчет, включающий латвийский опыт перевода школ на латышский язык.
Евгений Криштафович является членом партии Союз Отечества и Res Publica (Евгений Криштафович вышел из партии в 2006 году, стараясь избежать "формальной "политической ангажированности" - прим.ред.), оставаясь, то есть, в той же партии, в которой состоит министр Тынис Лукас. Таким образом, сложилась ситуация, когда политику министра подкрепляют его однопартийцы. Что это, если не "политизированность вопроса" со стороны министра? К сожалению, предстоящие выборы в Государственное собрание (Riigikogu), действительно, могут вносить ненужную нервозность в действия политиков. Министр здесь тоже может не быть исключением.
В самом факте, что министр проводит свою политику, нет ничего предосудительного. Еще в июне государственный контролер ЭР Михкель Овийр опубликовал достойные внимания рассуждения, где говорилось о том, чем надлежит заниматься министрам. В данном случае в вопросе Русских школ вызывают неприятие методы, которыми пытаются проводить политику. "Совет при министре" является инструментом для проведения политики министра. Самостоятельные решения (советы) данный совет вряд ли сможет выносить. Это подтверждается заявлениями того же г-на Криштафовича (СОР), который на вопрос журналистки Маргариты Корнышевой о возможном сотрудничестве с Советом объединения "Русская школа Эстонии" прямо ответил, что об этом следует спросить у министра. Поэтому считаю, что сейчас действительно не совсем ясно, какая может быть польза от разговора с политическим "инструментом".
Если убрать в сторону рассуждения о "трудном положении", то как один из основных аргументов в пользу эстонизации русских школ, приводится "конкурентоспособность" выпускников. Я считаю, что данный аргумент является неверифицируемым в принципе. Русская школа Эстонии, помимо получения образования на родном языке, несет в себе воспитание в традициях русской культуры, имеет историю и традиции преподавательского состава.
Рассуждения о конкурентоспособности культур неуместны, так как невозможно оценить одну или другую культуру в принципе. Однозначные приговоры-оценки получали лишь действия, ведущие к подавлению или уничтожению носителей другой культуры. Но, в таких случаях, приговор-оценки были вынесены не культуре, а деятелям.
Русская культура является составной частью Эстонии. Поддержание культурного разнообразия необходимо для успешного развития общества. Считаю, что Эстония только выиграет от преодоления ненужных и искусственных барьеров в вопросах образования. Для изучения эстонского языка необязательно переводить предметы на эстонский язык обучения.
