Андрес Райд в статье "Eesti vajab uut eliiti" (Ekspress.EE) затронул вопрос о "государстве-корпорации". В изложении Райда "государство-корпорация" уму непостижимым образом сохраняет основные национальные черты. Но так ли это на самом деле?
Не стоит удивляться
Мы были свидетелями поразительных процессов и явлений, так что превращение национального государства в придаток грандиозной наднациональной корпорации не должно нас шокировать. Нас же не шокировало, когда на заре независимости на местном населении опробовали древний магический ритуал, выстроив его в живую цепь вдоль берега Балтийского моря. Ритуал отлично вписался в разработки Джина Шарпа.
Мы, глупые, насмехались, когда на наших глазах с помощью юной хлыстовской "богородицы" эстонский народ пытались породнить в буквальном смысле этого слова, используя древнейшую формулу матриархата, описывающую механизм возникновения кровного родства мужского населения через общую женщину-мать.
На нашей памяти премьер-министр расстрелял символическое изображение политического соперника, т.е. совершил магический ритуал, призванный умилостивить духов, от которых зависит успех на охоте и выживание племени. Да и местная война с памятниками это всего лишь модернизированный вариант уничтожения чужих тотемов — нет тотема, нет племени и нет проблемы. Есть и другие не менее впечатляющие примеры использования магии и языческих ритуалов в политической практике.
Что есть государство — корпорация или учреждение?
Проблему исследовал русский философ Иван Ильин еще в середине прошлого века. Современники Ильина из числа сторонников формальной демократии полагали, что государство тем лучше организовано, чем последовательнее оно превращено в корпорацию. Их оппоненты были убеждены в том, что лучший вариант — государство, превращенное в учреждение, пресекающее всякую самодеятельность. Следствием превращения государства в корпорацию станет его неизбежное разложение, утрата власти и анархия. Принцип учреждения, будучи абсолютизирован, убьет свободу личности и духа, приведет к каторге. Ильин пишет: "Анархия не лечится каторгой; это варварство. Каторга не оздоравливается анархией: это безумие".
Спасение от обеих напастей Ильин находил в том, чтобы государство строилось по типу учреждения там, где необходимы единая власть и дисциплина, и по принципу корпорации там, где драгоценна осознанная солидарность и политическая активность граждан:
"Все это означает, что современные крайности (формальной демократии и тоталитарного режима) являются нездоровыми заблуждениями. Государство в своем здоровом осуществлении всегда совмещает в себе черты корпорации с чертами учреждения: оно строится — и сверху, и снизу, и по принципу властной опеки, и по принципу самоуправления. Есть государственные дела, в которых уместно и полезно корпоративное самоуправление; и есть такие дела, в которых оно решительно неуместно и недопустимо".
Структурное подразделение
Если рассматривать народ в качестве мифа о самом себе, то и государство, им образованное, становится мифом. Пять тысяч лет землепашества на берегах Балтийского моря — это миф. Семьсот лет освободительной борьбы — миф. Победа в Освободительной войне 1918-1920 годов — тоже миф. И даже местное know-how — государственное restitutio ad integrum — есть не более чем миф о "первой" эстонской республике.
Мифы эти не вызывали бы раздражения (подробнее см. интервью А. Астрова на Delfi), если бы корыстно не использовались корпоративной структурой, которая не является ни продолжением мифа об эстонском народе, ни даже мифом об эстонском государстве. Еще совсем недавно политики открыто сокрушались, что эстонское общество не воспринимает государство как свое продолжение. Сегодня об этом молчат, потому что корпоративная структура, наследовавшая эстонскому государству-мифу, является наднациональной, и в ней нет ничего собственно эстонского, кроме названия, символов и традиционной риторики. Современное эстонское государство давно не является государством в том смысле, в каком его понимали отцы-основатели. Вновь образованная структура сохраняет, а в отдельных случаях даже усиливает основные функции государства-учреждения в интересах государства-корпорации, известного нам под названием "Европейский союз".
Европейский союз по сути своей является гибридом — помесью корпорации с учреждением. Единство противоположностей проявляется в нем в постоянном борении корпоративного начала с началом учрежденческим. Возобладает корпорация, и союз ждет неконтролируемое расширение, неизбежно ведущее к краху. Если же возобладает учреждение, то союз переродится в паневропейскую империю. То и другое губительно для малых народов, экстраполирующих себя отсюда и прямо в вечность.
Не случайно "правильные" эстонские националисты противились вступлению в Европейский союз, приравнивая этот акт к утрате государственного суверенитета. Фактически речь шла о том, что освободившись от принудительного участия в одной корпорации, Эстония добровольно присоединялась к другой. Эстонская Республика стала мифом во всех смыслах этого слова. Нечто, с чем мы сегодня имеем дело, не является самостоятельной корпорацией. Оно входит в наднациональную корпорацию на правах структурного подразделения. Столь принципиальный подход к эстонской экзистенции можно проследить решительно во всей корпоративной политике.
Пусть неудачник плачет
В экономическом плане Греция гораздо привлекательнее, чем Эстония. Однако сегодня управление экономикой Греции осуществляется в режиме учреждения. Неудачники, нарушающие фискальные правила корпорации, могут быть наказаны исключением из еврозоны. Идею уже озвучила Ангела Меркель, прозрачно намекая на Грецию.
Сегодня стратегия экономического и политического развития Эстонии целиком и полностью находится в руках Евросоюза. Именно поэтому у нас фактически отсутствует среднесрочное и долгосрочное государственное планирование. Никто не знает, что будет со страной послезавтра, не говоря уже о том, что ждет нас лет через пятьдесят. Планируемый в 2011 году переход на валютную систему корпорации потребует от Эстонии переписать ни много ни мало половину законодательства. Что с нами будет, если в 2012 году случайно выяснится, что мы тоже не справляемся с исполнением фискальных правил корпорации?
Режим учреждения
Структурное подразделение, известное нам под названием "Эстонская Республика", является нравственно безразличным учреждением, находящимся в подчинении наднациональной корпорации. Задача подразделения — поддерживать статус территории как части санитарного кордона вокруг России.
В конце прошлого века государство-миф объявило стратегическую задачу в области демографии: довести к началу нового тысячелетия количество эстонского населения до одного миллиона человек и вытеснить максимально возможное количество инородцев за территориальные пределы государства. Однако корпорация решила, что общее количество населения (биомассы) в странах санитарного кордона вокруг России может быть уменьшено пропорционально, причем без ущерба для функционирования структуры в целом. В такой связи государственные эксперименты в области здравоохранения и социального обеспечения de facto являются геноцидом, а de jure — благими и потому неподсудными намерениями местного законодателя.
Нравственное безразличие определяет беспощадность учреждения в деле изобретения, назначения и взимания штрафов, наложения административных взысканий и уголовных наказаний, демографической политики в отношении населения в целом, и в отношении национальных меньшинств в частности.
Умри вовремя!
Фраза министра финансов Юргена Лиги, заявившего, что "лучше все же умереть вовремя", вырвана из контекста разговора, но является весьма и весьма показательной оговоркой вполне себе в стиле Фридриха Ницше:
""Счастье найдено нами", — говорят последние люди <…> Захворать или быть недоверчивым считается у них грехом <….> От времени до времени немного яду: это вызывает приятные сны. А в конце побольше яду, чтобы приятно умереть! <…> Многие умирают слишком поздно, а некоторые — слишком рано. Еще странно звучит учение: "умри вовремя!" Умри вовремя — так учит Заратустра".
В местной интерпретации это звучит, как бандитское "умри ты сегодня, я — завтра". У некоторых еще есть сомнения в том, что высококультурный эстонский народ рассматривается корпорацией (учреждением), как тупая биомасса. Считается, видимо, что никакое повышение цен на товары первой необходимости, на коммунальные услуги или на моторное топливо не подвигнет биомассу хотя бы задуматься о своём будущем. Греки, которые нам не указ, едва ли не каждый день пытаются публично и массово защищать перед корпорацией свои человеческие права. Эстонцы же, по-видимому, безропотно сдались на милость учреждения, обещавшего сохранить им язык и культуру на века.
Итого
Альтернативой конфронтации двух общин является создание собственной корпорации. Если мы не хотим умирать ни сегодня, ни завтра, то наш интерес в сотрудничестве с эстонской общиной — количество реальных прав, которыми она обладает. Интерес эстонской общины — в нашем видении общих проблем. Сотрудничество сегодня — это шанс вместе встретить лучшее будущее уже завтра.
