Эстонские династии: знакомые все лица. Интервью с Валерием и Михаилом Корбом

В маленькой стране ситуацию, когда дети продолжают дело своих родителей, можно считать нормальной и даже логичной. Эстония не исключение. Тысячелетия тут жили крестьяне, работавшие на земле, доставшейся им от предков. Рядом с ними в городах работали ремесленники, использовавшие ”секретные” приемы, переданные отцом сыну. Династии купцов из поколения в поколения накапливали богатства. Семьи учёных формировали университетскую науку.

Родственники в любом деле были, есть и будут. Всем известна первая в стране династия женщин-политиков: Наталия Томсон-Маргарита Черногорова-Яна Тоом. Пару лет назад УЕФА составил список самых больших футбольных династий, и в Эстонии таковой признаны Клаваны: знаменитый полузащитник Дзинтар, его сын Рагнар и, вполне возможно, чуть позже — Ромер. Актёр, рок-музыкант и театральный режиссер Пеэтер Волконский продолжил дело отца-композитора Андрея Волконского и матери — известной писательницы Хельви Юриссон. На Ахтмеской ТЭЦ работало столько Петрухиных, что возникала путаница при начислении зарплаты. Словом, династий в Эстонии предостаточно.

Представители одной из них — Валерий и Михаил Корбы — рассказали Delfi о том, как пришли в политику, насколько разнятся их взгляды на настоящее и будущее страны, а также о том, каково это — быть известным человеком…

На кону наши общие интересы

- Вы оба, господа, видные эстонские политики, и ваша деятельность, можно не сомневаться, не прекращается даже по возвращении домой. Часто ли приходится обсуждать серьезные вопросы на кухне, и случаются споры по поводу актуальных тем или вы, что называется, дуете в одну дуду?

Михаил Корб: — В основном, как вы сказали, в одну дуду — мы же из одной партии. А вот с мамой иногда спорим — мы вдвоём против нее. Собственно, и между нами разногласия тоже бывают, как без этого. Но, должен признать, отец бывает прав чаще, чем я.

- Оно, собственно, понятно — опыта больше…
Валерий Корб: Честно говоря, мы, старшие, готовы передать эстафету молодежи, и я верю, что на следующих выборах на них вполне можно будет делать ставку. Они будут продолжать то, что для нас является родным и близким.

- Не сомневаюсь. Но у меня к вам, Валерий, мягко говоря, провокационный вопрос. Недавно разговаривала с одним из молодых депутатов Рийгикогу, и он сказал, что, мол, сегодня многое можно было бы сделать, если бы не инерция старшего поколения, потерявшего задор и азарт. Это действительно так?

В.К.: — Я уже сказал: молодежь у нас замечательная, но ей всё-таки надо набраться опыта, чтобы потом не было мучительно больно за принятые решения.

- А бывает так, что, принимая какое-то важное для государства решение, члены партии голосуют по-разному?

М.К.: — В партии разные течения, в ней уживаются разные люди, но всё-таки внутри партии договориться возможно, потому что на кону наши общие интересы. Другое дело — голосование в целом, когда необходимо свести в кучу взгляды трёх политических направлений. Приходится вести долгие и непростые переговоры, многое строить на компромиссах, а из-за этого бывает сложно выполнять обещания, которые давал избирателям. Но, так или иначе, находясь в коалиции и действуя по поговорке ”капля камень точит”, можно приводить в жизнь законопроекты, которые наверняка были бы отвергнуты, если бы ты работал в оппозиции.

В.К.: — Реалии таковы, что в Эстонии отношение к человеку и к тому, что он предлагает, очень сильно зависит от того, к какой он принадлежит партии. К примеру, когда у власти находились реформисты, в стране обсуждалась серьёзная инвестиционная программа. Мы в Ида-Вирумаа отнеслись к ней очень ответственно — сидели, составляли планы своего развития на пять лет. Но право поставить точку имел только старейшина уезда, который принадлежал другой партии. И, как вы думаете, что он сделал?

- Отодвинул Нарву, Силламяэ и Кохтла-Ярве в конец списка?

- В.К.: Вот именно! Скажу больше: коалиция порой похожа на пресловутых лебедя, рака и щуку, у каждого из которых имеется своё мнение, своё видение ситуации.
М.К.: И мы имеем то, что имеем. К сожалению…

Мы начали потихоньку двигаться в позитивном направлении

- Мы с вами, господа, автоматически перешли на тему Ида-Вирумаа. Это ваш родной регион и сегодня, увы, его можно назвать едва ли не депрессивным. Но почему так складывается? Снова политическая воля?
- М.К.: — Причина в том, что в Эстонии уже долгое время нет абсолютно никакой региональной политики. Регионы предоставлены сами себе, и весь имеющий место негатив вменяется в вину местным самоуправлениям. На самом деле, я считаю, в корне неправильно считать, что они должны сами развивать регионы, тем более, что проблема чахлости, увядания касается не только Северо-Востока, то же самое происходит, например, в Вильянди, откуда Таллин и Тарту высасывают людской ресурс.

- Если бы только Таллин и Тарту! Многие вообще уезжают из страны.
М.К.: — Борьба за человека должна быть одной из перманентных задач правительства…
В.К.: — Погоди, Миша! Ты можешь мне назвать у нас хотя бы одного министра, который разбирается в экономике?

- Даже так?!
В.К.: — Да. И до сегодняшнего момента ни один из них не понёс за свои действия персональной ответственности! Если человек сделал что-то политически плохое, его можно снять, но если вы — министр экономики, то у вас есть подведомственные организации, которые распределяют деньги, а вы несёте ответственность только перед своей совестью и перед поставившей вас партией.

- Честно говоря, даже не знаю, что сказать…
В.К. — Так что тут скажешь? Вы, как хозяйка, наверняка знаете свой домашний бюджет до цента и, предвидя какие-то расходы, начинаете искать, где бы дополнительно заработать. Так надо и в государстве. А вы много слышали, чтобы сегодня кто-то серьёзно думал о том, как пополнить наш государственный карман? Обещают все, конечно, много, но смотрите: 10 лет назад у нас бюджет был 8,6 миллиардов, сейчас он чуть больше 10-ти. Разделите эти 1,4 миллиарда на 10 лет — что получится? Бюджет Эстонии рос на 140 миллионов в год? Это же гроши!

- Да и те сжирает инфляция…
М.К.: Всё так, но я всё-таки оптимист, и мне кажется, что мы уже начали двигаться в позитивном направлении. Движемся, конечно, очень медленно, но перемены в лучшую сторону уже есть. Моторы эстонской экономики, безусловно, это Таллин и Тарту, однако я верю в кластровое развитие. Если, скажем, на юге страны начать серьёзно развивать деревообработку, а в Ида-Вирумаа химическую промышленность, всё будет хорошо!

- Как скоро, Михаил? Сколько лет понадобится, чтобы купировать упадок, к которому тот же Северо-Восток катился последние два с лишним десятка лет?

М.К.: — Не меньше. Процесс восстановления всегда более тяжёл, чем разрушение.

- За такой срок последние молодые люди разъедутся, старики не доживут, а ветхие здания и неухоженные дороги в вашем же Кохтла-Ярве окончательно разрушатся…

М.К.: — Запущенность Кохтла-Ярве — моя боль. Внешняя среда, как известно, усиливает депрессивность…
В.К.: А вот мне не стыдно за внешний вид Кохтла-Ярве! Да, конечно, хочется, чтобы были постелены дорожки и женщины могли ходить по улицам в модельных туфельках. Но, между прочим, у нас два года не было ни единой жалобы по качеству воды — вы такое где-нибудь видели? А наши дети? 74 процента выпускников гимназии поступают в вузы. Вы только вдумайтесь — три четверти детей конкурентоспособны при поступлении в университет. И точно такая же, кстати, ситуация в Нарве и в Силламяэ! А как вам то, что мы сегодня строим больницу, которая не уступает тартуской?

М.К.: Так ведь я же, отец, и не говорил, что движения нет совсем! На развитие внешнего вида Ида-Вирумаа выделены сотни миллионов европейских денег, и работа потихоньку идёт — приводятся в порядок дома культуры, строятся променады. Конечно, хотелось бы, чтоб регион преображался быстрее и более основательно, но, по крайней мере, облик наших городов улучшается, и это заметно невооружённым глазом. А когда внешняя среда благоприятна, и мироощущение меняется в лучшую сторону…

Не за горами смена поколений

- Чувствуется, господа, что вы — центристы. И о плохом поговорили, и о хорошем, причём крена не было ни в ту, ни в другую сторону. А ведь ваша партия имеет опыт работы и в оппозиции, и в коалиции. Что, кстати, проще?

М.К.: — Конечно, легче быть в оппозиции — ни за что не несёшь ответственности, выступаешь, указываешь на недостатки.
В.К.: Делать самому всегда сложнее, чем критиковать, мне кажется, любой человек это понимает.
М.К.: Эстония очень маленькая страна, событий немного, а когда уж и вовсе ничего не случается, люди начинают смотреть: и чего там на Тоомпеа сейчас происходит? А поскольку политики — мастера предоставить журналистам какую-нибудь интрижку, начинается активное обсуждение…

- Вы болезненно воспринимаете критику в свой адрес?

В.К.: — Почему же? Вовсе нет. Если это настоящая, аргументированная критика, я отношусь к ней нормально. Хуже, когда твои дела начинают оценивать люди, которые имеют мало информации и судят о серьёзных процессах с позиции обывателя.
М.К.: — Наше общество, к сожалению, выстроено далеко не на конструктивном диалоге. Ты что-то начинаешь делать, и тут же некоторые ”активные” граждане стараются попасть в медиа-пространство, где всегда можно кого-то очернить и тем самым попиарить себя любимого. Разве это не вредоносно? Я, кстати, никогда не слышал от политических противников похвалы, никто не сказал: ”А вот это было сделано правильно”.

- А вы сами хвалите конкурентов?
М.К.: — Хороший вопрос… Знаете, я недавно понял, что в оппозиции мы вели себя точно так же. Я сам нередко писал заметки, статьи, комментарии, чтобы показать неверное поведение оппонентов, вместо того, чтобы сказать: ”Тут они поступили хорошо”. Не знаю, может быть, таково правило демократии, но меня это расстраивает…
В.К.: — У нас в последнее время появилось очень много критиканствующих людей, но, если даже полностью отдать им власть, они ровным счётом ничего не смогут сами сделать. Тем более, как я говорил, не за горами смена поколений, на наше место придут новые люди.

- И кем вы видите себя лет, скажем, через десять?
Валерий Корб: — Пенсионером.

- А вы, Михаил?

- Михаил Корб: Генеральным секретарём Центристской партии. Понимаю, что это скучный ответ, но он сам по себе позитивен. Если я — генсек, значит, наша партия существует, и в мире не произошло никаких глобальных изменений или потрясений…

-