Что станет с обнимавшими меня детьми сирийских беженцев из лагеря в Ливане?
Ливан. Долина Бекаа. Пыльные края полей в окрестностях деревни Чместар. Позднее послеобеденное время. Когда мы отъезжаем от состоящего из пары десятков палаток лагеря, за машиной бегут дети, любимицей которых я стала за последние полтора часа.
Одна девочка с широкой улыбкой протягивает мне в окно автомобиля белую розу, которую она сорвала с клумбы у одной из палаток.
Перед отъездом, когда дети уже не чуждались эстонских гостей, все хотели подойти как можно ближе и обнять. Одна мать в знак доверия протянула мне на руки одного из самых маленьких поселенцев лагеря — крошечную девочку с сережками в форме сердечек в ушах.
Это был очень милый момент и поскольку все, у кого в лагере был мобильный телефон, хотели его сфотографировать, в моем телефоне тоже оказался прелестный снимок, на котором я окружена десятком детей. В Facebook я его все-таки не выставила, потому что почувствовала, что вместо радости от простого искреннего момента каждая фотография множества смуглых детей сейчас вызвала бы порцию злобных речей. "О господи, куда ты ездила! Этих детей точно не ждут в Эстонии!".
Границу с Сирией закрыли
Этих детей из лагеря для беженцев в нашем понимании впереди не ждет ничего. Они прибыли из Сирии, где все усугубляющаяся гражданская война отнимает у людей дом. Преимущественно в соседнюю страну бежали женщины и дети. По состоянию на март этого года количество беженцев составляло 1 456 709 человек, и за прошедшее время оно точно увеличилось. Несмотря на то, что с января граница с Сирией закрыта, и пресечь ее можно, только если выполнены определенные критерии: предъявить нужно по меньшей мере тысячу долларов и сообщить о наличии места проживания. У живущих в импровизированных лагерях для беженцев в долине Бекаа людей не было бы и малейшей надежды выполнить такие требования.
"40% детей беженцев никогда не ходили в школу", — информирует меня министр социальных дел Ливана Рашид Дербас, по словам которого, самая большая проблема в том, что прибывшим в страну в течение последних двух лет детям невозможно дать образование. Для это в Ливане нет ни школ, ни учителей. К тому же, многие сирийские беженцы — жившие очень простой жизнью деревенские, которые не считают образование детей чем-то необходимым.
Ливан не может обеспечить беженцам и медицинскую помощь, этим занимается Красный Крест.
Дети все рождаются
Особенно сложным положение Ливана делает то, что поток прибывающих через границу с Сирией беженцев как будто взят под контроль, однако каждый день в лагерях для беженцев рождается множество детей.
"Особенно суровым был 2013 год, когда на 4,8 миллиона ливанцев родилось чуть более 70 000 детей, а на менее чем 1,5 миллиона сирийских иммигрантов — 53 000 детей. Это ужасно много", — информирует меня о цифрах Рабих Хабер из ливанской статистической фирмы Statistics Lebanon.
В прошлом году ситуация тоже была впечатляющей: 40% родившихся в Ливане детей были сирийцами. Это дети, которые кроме свидетельства о рождении в сущности не получают никаких документов, потому что Сирия не дает им гражданство, и у них нет оснований получить и гражданство Ливана.
Эта милая маленькая девочка, которую положили мне на руки в лагере для беженцев, тоже вырастет среди табачных полей Бекаа без гражданства и школьного образования, в большой степени находясь в зависимости от гуманитарной помощи в получении питьевой воды и еды. А ее семья принимает ситуацию такой, какая она есть. Бабушка девочки Захиа, которая сказала, что ей 60 лет, говорит мне, что больше они переселяться не хотят. Лучше там же подождут того времени, "когда, бог даст, сможем вернуться домой". "Если бы мы могли, отправились бы обратно домой. Мы любим свою страну Сирию", — говорит она.
Когда спрашиваю, не хотят ли они отправиться куда-нибудь за лучшей жизнью, она качает головой: "В Европу мы ехать не хотим. Мы выросли среди животных и хотим так жить. Мы ничего не умеем делать в большом городе. Нам нравится жить так, как мы привыкли".
Оригинал статьи — в Eesti Päevaleht
