Давайте представим, что случилось чудо: русская Эстония избрала депутата Европейского парламента. Кто им будет — Димитрий Кленский или Георгий Быстров — не суть важно, важно, с чем и зачем он поедет в Брюссель.
Экономическая тематика
Наши ходоки в Европейский парламент традиционно строят свои избирательные кампании на правозащитной тематике. Исключение составляет лишь Георгий Быстров, который в листовке "КРИЗИЗ" (так в оригинале) предложил радикальную экономическую меру:
"Необходимо срочно вернуть в закон право до 30%, а в сельхозпроизводстве и до 50% оплачивать труд готовой продукцией предприятий. Конечно только при полном согласии сторон и при том, чтобы деньгами платили не меньше минимальной ставки. Важное условие, чтобы при таких условиях расчет велся по себестоимости продукции. Тогда в комбинации со свободной рыночной торговлей, такая схема поможет сохранить рабочие места и снизить финансовые трудности предприятий, выпускающих продукцию, которую работники могут реализовать".
О, бездна раскрывшейся экономической мысли! Адам Смит, Давид Рикардо и Карл Маркс отдыхают. Что делать! Других видных экономистов кроме Быстрова у нас, как видно, нет, а Европейский парламент видал и не таких.
Как отнесутся наемные работники на виноградниках Франции или Италии к перспективе получать половину зарплаты виноградом по себестоимости, не знаю, но уже завидую подмастерьям испанских и португальских виноделов.
Правозащитная тематика
Местная правозащитная тематика строится по принципу "мертвому припарки". Любые попытки лакировать режим институциональной сегрегации, дискриминирующий неэстонское население по национальному признаку, нельзя называть правозащитной деятельностью. Понимание того, что можно и что нельзя, у местных правозащитников присутствует. Напрочь отсутствует осознание того, что было необходимо нам еще позавчера.
Осознать нужно тот простой факт, что русская община в Эстонии далеко не однородна. Мало того, что община разделена по признаку гражданства, так еще и экономическое расслоение — пропасть без дна! Существенным стал разрыв в объеме и качестве образования. Молодежь в общине ориентирована на европейские страны в гораздо большей степени, чем на Эстонию, и так далее, и тому подобное. Следовательно, нельзя выходить к общине с устаревшими лозунгами типа "Даешь второй государственный язык!" или "Активные избирательные права всем постоянным жителям Эстонии!" или "Даешь нулевой вариант гражданства!".
В государстве существует реальное двуязычие. Даже премьер-министр, которого не без оснований подозревают в русофобии, не гнушается давать интервью на русском языке. Нужны ли активные избирательные права российским гражданам, постоянно проживающим в Эстонии, — это большой вопрос. Нулевой (стартовый) вариант гражданства — это чистой воды утопия. Уж финиш близится, а вы хотите поставить значительную часть населения в позу низкого старта. Все уже поделено без тех, кому когда-то было отказано в гражданстве по притянутым за уши "оккупационным" причинам. Возможно, следует потребовать право свободного выбора гражданства без дополнительных условий и унизительных процедур для тех, кто был несправедливо и беззаконно этого права лишен в начале 90-х годов прошлого века.
А вот другой пример: недавно закрылись две крупные ежедневные газеты, выходившие на русском языке. Конечно, эти газеты не были русскими в точном смысле этого слова, но были частью системы институциональной сегрегации, частью нашей потемкинской деревни. И закрыли их совсем не по экономическим причинам — было бы желание, экономическую агонию можно было бы длить еще очень долго, — а единственно для того, чтобы отсечь Эдгара Сависаара от потенциального русскоязычного избирателя накануне выборов в Европейский парламент и местные органы самоуправления. Несмотря на отдельные вопли "правозащитников", закрытие чужих для общины газет, как и отсечение Сависаара, общину не взволновало.
Итак, за какую сторону русской общественной жизни в Эстонии ни возьмись, всюду клин.
С чего нужно было бы начать в Европарламенте —
с осознания того простого факта, что заведение существует не для защиты национальных интересов, но как арена политической и экономической борьбы крупных европейских партий, за спиной которых стоят наднациональные экономические монополии. Крайне сомнительно, что Быстров или Кленский сумеют заинтересовать этих политических монстров нашими местечковыми разборками на тему институциональной сегрегации.
Остается только одно: по любому поводу и ежедневно стучать башмаком по европейской трибуне и вопить что есть мочи: "Карфаген должен быть разрушен!" В смысле — должен быть разрушен режим институциональной сегрегации в Эстонии. Тема борьбы с институциональной сегрегацией вообще лежит за пределами понимания наших кандидатов. Они свято уверовали в то, что русское население имеет право на получение образования на русском языке в иноязычной школе, а то, что это прямая дискриминация русской общины, в их головах как-то не укладывается.
Нас вообще приучили жить в условиях сегрегации по национальному признаку, нам внушили, что в сегрегации — наше единственное спасение. И произошло чудо: мы с пеной у рта защищаем собственную тюрьму, защищаем с упорством, достойным другого применения, защищаем так, словно камера с решетками на окнах это наше все, разумеется, после Пушкина.
Плавильный котел
Право получить образование на русском языке только тогда станет правом в подлинном смысле этого слова, когда будет сосуществовать с реальным правом получения образования в единой — эстонской! — национальной школе. По минимуму: все дети натурализованных русских родителей должны иметь право учиться в эстонской национальной школе вместе с эстонцами, и государство должно это право обеспечить и в Таллинне, и в Нарве, и в других городах Эстонии, сколько бы ему это ни стоило. Если такое право будет реально обеспечено, то право дать образование своим детям на русском языке (не путать с гибридным образованием в иноязычной школе) перестанет быть унизительной сегрегационной повинностью.
Если государство не может обеспечить всем своим гражданам образование в национальной школе, то не следовало бы ему соваться с руководящими указаниями в иноязычную — чужую и чуждую ему школу. Но всюду клин, и не соваться оно не может! Ведь за государством право определять норму образования (объем и качество) для всех категорий населения, включая иностранцев и неграждан.
Сегодня у общины нет своей — русской — школы, за которую можно и на баррикады выйти, а ломать шапку за припарки к иноязычной школе до крайности унизительно. Иноязычная школа — временное пристанище для детей тех родителей, которые с гражданством не определились. Для детей российских граждан, диаспора которых образовалась благодаря совместным "усилиям" Эстонии и России, нужна адаптированная к эстонским законам система российских учебных заведений — лицеев. Эстония пусть обеспечит права своих иностранных налогоплательщиков зданиями и землей, а Россия пусть обеспечит соотечественникам содержание учебной базы и сам учебный процесс.
Ассимиляционные страшилки оставим для их авторов. Эстонское общество не обладает таким ресурсом, чтобы поглотить (ассимилировать) вполне сравнимую с ним по размерам массу инородного населения. Ассимилировать можно три, ну, пять процентов, если вколачивать в ассимиляцию сапогом — все остальное Эстонии не по силам, даже если на ассимиляцию будут брошены все наличные государственные и общественные ресурсы.
Единая школьная парта для эстонцев и русских, единая школа — вот тот плавильный котел, в котором выработается приемлемый для обеих общин языковой баланс, подлинное равноправие и сгинет позорная для Эстонии и эстонцев институциональная сегрегация, дискриминирующая русских по национальному признаку.
Что есть благо и что не есть благо
Пора понять, что ублюдочная (гибридная) иноязычная школа не есть для русской общины благо, за которое стоит цепляться из последних сил. Иноязычная школа это немеркнущий позор сегрегации по национальному признаку. Если мы хотим подлинного равноправия в государстве, которое считаем своим не в меньшей мере, чем автохтонное население, то не должны соглашаться на правозащитное (политкорректное!) лизание сапога в обмен на припарки и некоторую толику лака для наведения парадного глянца на сегрегацию перед лицом Европейского союза. И потому нам не следует выпрашивать от эстонского государства льготных процентиков обучения на государственном языке в позорной иноязычной школе.
Конечно, чем-то придется пожертвовать. Испуганные "ассимиляцией" утверждают, что жертва — это слезы невинных русских детей, однако сложно на елку влезть и при этом слегка не ободрать причинное место. Как бы там больно ни было, но эта "овчинка" стоит выделки, как тот Париж — католической мессы.
Однако русскую и эстонскую общины продолжают убеждать в том, что иноязычная школа — это общее благо. В реальности мы имеем безнравственную спекуляцию на общих экзистенциальных страхах обеих общин — наглую и корыстную политическую ложь, маскирующую банальную экономическую эксплуатацию.
Лозунги момента
Единственно верный лозунг момента, господа несостоявшиеся европейские парламентарии от русской общины в Эстонии, с которым вы реально могли бы въехать в Брюссель, был таков:
ИГНОР ИНОЯЗЫЧНОЙ ШКОЛЕ! ДАЕШЬ ЕДИНУЮ ШКОЛУ ВСЕМ ГРАЖДАНАМ ЭСТОНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ!
Однако пора: фанера уже вовсю — вибрируя и на лету распадаясь на составные части — свистит над Брюсселем.
