В эстонских СМИ прошло сообщение о том, что некая американская фирма скупает на корню эстонских ученых-химиков. На фоне этой новости актуальным кажется вопрос: а что, самой Эстонии химики уже не нужны? Вот, например, НИИ сланцев в Кохтла-Ярве — некогда гремевший единственный в мире отраслевой институт подобного профиля — как поживает он теперь, и вообще, можно ли говорить, что в стране такой институт есть? Чтобы получить ответ на этот вопрос, пришлось разыскать "доцентов с кандидатами", чья жизнь так или иначе связана с проблемой химической переработки горючих сланцев. Вот как ответил на него профессор Юри Сооне — директор НИИ сланцев Таллиннского технического университета.
- Почему директора института, работающего в Кохтла-Ярве, чаще можно найти в Таллинне?
- Дело в том, что сейчас, когда мы вошли в состав факультета ТТУ, у нас добавилось участие в учебном процессе, и главный адрес у нас теперь в Таллинне, потому что мы проводим здесь курсы магистров. Фактически у нас сохранилась лаборатория в Кохтла-Ярве, где продолжаются договорные и внедренческие работы. Я сам день-два нахожусь в Кохтла-Ярве, так как начал читать лекции в колледже ТТУ.
- Сколько сотрудников осталось в НИИ сланцев?
- У нас сейчас тридцать человек. В конце прошлого года у нас было сокращение, и мы были вынуждены освободить пятнадцать человек. Это было вызвано очень резким снижением финансирования. Был у нас большой договор с "Ээсти энергия" по участию в их проекте, направленном на освоение горючих сланцев в Иордании. Но, в связи с тем, что им было невыгодно продолжать исследования на выделенном участке, так как выяснился недостаток ресурсов, они прекратили договор с университетом. Сейчас они изучают новую площадку, и мы кое-что делаем, но это уже сейчас не восстановить.
- Что стало с разработками Института сланцев?
- Сейчас, в основном, мы занимаемся усовершенствованием процесса переработки горючего сланца, получения жидких продуктов. Часть старых разработок ученых НИИ сланцев внедрена в производство, но, к сожалению, институт от этого ничего не имеет, потому что те многие патенты, которые в свое время были получены, в "бедное" время были просрочены, потому что не было возможности поддержать эти патенты.
- Так что остается? С сожалением констатировать, что Института сланцев больше нет?
- Нет, этого мы не можем сказать, он есть. Кроме подготовки кадров, мы занимаемся разработкой новых технологий переработки сланца, наши усилия сейчас направлены на то, чтобы включиться в государственную программу энерготехнологий. Там есть раздел "усовершенствование переработки горючих сланцев", по которому мы намерены ходатайствовать о получении финансирования. Раздел направлен на получение жидких продуктов, вплоть до моторных топлив.
- Институт государству нужен или нет? Вы чувствуете поддержку со стороны государства?
- Только на словах. В этом и беда. Из-за очень скромного финансирования мы были вынуждены сократить кадры.
Кандидат экономических наук Николай Куташов работал в НИИ сланцев с 1977 по 1990 год. Сейчас он является советником руководителя сланцехимического производства в Кивиыли. Что думает Николай Анатольевич по поводу ситуации с научными кадрами сланцехимиков?
- Как вы думаете, почему пропали многие патенты на разработки ученых НИИ сланцев?
- Поддержка патентов означает, что надо в течение двадцати лет платить деньги. Это и называется поддержанием патента. Если ты не платишь в срок, который зависит от того, в какой стране была запатентована разработка, то тогда патент теряет силу. Кто на этом может "наварить"? Любой. Раз патента нет, то разработку можно спокойно применять, не платя автору. И, знакомясь со специальной литературой, думаю, что этими патентами уже кое-кто воспользовался.
- Что, по вашему мнению, происходит с НИИ сланцев?
- Потеряно самое главное — школа. НИИ сланцев был центром, в котором формировались новые технологии переработки горючего камня и направления развития сланцехимии. Все это в свое время было на конкурентной основе. Был энергетический институт, который разрабатывал свою технологию — установки с твердым теплоносителем, одна из которых нормально работает в Нарве. В Кохтла-Ярве "Виру кеэмиа групп" строит такую установку, возвращается к ней и Кивиылиское сланцехимическое предприятие.
Другая прогрессивная технология, разработанная в Институте сланцев, — установка с так называемым кипящим слоем. Из-за распада СССР эту установку так и не смогли пустить в эксплуатацию. Есть много проблем с переработкой горючих сланцев, и, к сожалению, мы остались только с тем, с чем остались.
- Судя по всему, эстонскому государству специалисты-сланцехимики не нужны. А вот тут читаю, что американцы с удовольствием берут на работу эстонских химиков. Как это понимать?
- Это естественно. Как только цена нефти перевалит за 120 долларов за баррель, а это будет, то переработка сланца в США станет экономически целесообразной. Это — непаханое поле, даже мы, небольшая группа технологов Кивиылиского химпредприятия, в принципе, готовы создать новый технологический процесс. Этим занимаются и на "Виру кеэмиа групп", и в Нарве. Это очень актуально: сейчас сланцами начали заниматься Израиль, Иордания, Бразилия, Китай, США, другие страны, потому что углеводороды — это все.
- По-хозяйски ли государство распорядилось НИИ сланцев?
- О каком хозяйском подходе может идти речь, если потерять научный потенциал, научную школу, означает потерять очень много. Ведь на то, чтобы их восстановить, требуются десятки лет.
Кандидат химических наук Юрий Жиряков, бывший заместитель директора НИИ сланцев, ныне работающий в Нарве на заводе масел "Ээсти энергия".
- С патентами дело обстоит плачевно. Большая научная библиотека НИИ сланцев по сути дела исчезла. Она была здесь в Кохтла-Ярве. Основные труды за сорок лет составляли несколько тонн документации. Что стало с трудами, я не знаю, только слышал, что их перевезли куда-то в Таллинн. Там — уникальные материалы, связанные с переработкой сланцев.
Была огромная научная школа. В чьих интересах было ее развалить, не берусь сказать. Скорее всего, злого умысла тут нет, а просто, мягко говоря, налицо недальновидность. Кричать на весь мир, что сланцепеработка — это "эстонская Нокиа", и так все развалить…
Игроков на рынке технологий переработки сланца не так уж и много. На сегодняшний день мы на этом рынке пока самые сильные. Но надо констатировать, что идет технологическая война. Если иметь в виду, что НИИ — это, прежде всего, люди, которые из поколения в поколение передают друг другу опыт, что это серьезные научные направления, которые разрабатывает институт, что это — серьезное, достаточное финансирование, то с этой точки зрения можно сказать, что НИИ сланцев кончился. Он начал работать под эгидой университета, а это значит, что полностью заниматься прикладной наукой он уже не может.
Сегодня, если говорить о государстве, только "Ээсти энергия" рассматривает возможность использования научных кадров, которые работали в НИИ сланцев до сокращения, для решения собственных задач. В частности, для расширения завода масел, работающего в Нарве.
Министерство экономики стоит в стороне и наблюдает, как частный капитал воспользуется научными кадрами для переработки горючих сланцев в Эстонии. Те, кто встал у руля новой Эстонии с момента обретения ею независимости, не поняли, что абсолютно необходимо было сохранить уникальную научную школу. Все попытки внедрить зарубежный опыт переработки сланцев в Эстонии не увенчались успехом, в результате наша технология оказалась самой приемлемой.
Накопились вопросы и у журналиста.
Почему у последнего руководителя НИИ сланцев не сложились взаимоотношения с предприятиями по химической переработке сланца? Почему сланцепереработчики отказываются финансировать науку? Почему все сланцехимические производства живут сами по себе, а не объединяют усилия, чтобы восстановить научный потенциал? Или они, как отцы отечественной экономики, считают, что раз от ученых невозможно получить сиюминутную отдачу в виде ощутимых прибылей, то и пошли они подальше со всеми своими научными степенями и творческим поиском?
Попавшие под сокращение ученые, научные сотрудники НИИ сланцев не пропадут. Часть из них нашла работу на государственном предприятии "Ээсти энергия", кто-то приносит пользу в частных фирмах. Кое-кто уже работает за рубежом, кого-то приглашают те же американцы для работы в Эстонии.
Но коли сланцы, действительно, являются основой эстонской экономики, то руководство страны могло бы и озаботиться идеей создания единого отраслевого научного Центра, хотя бы на базе руин разгромленного вандалами от экономики НИИ сланцев.
Но, как видим, эстонские власти определили для себя иные приоритеты: их больше волнует, где будет стоять Бронзовый солдат, как будет выглядеть монумент Свободы, как набрать роту минометчиков для Афганистана, как уговорить парламент послать солдат в Ирак на новый срок. А ученые… Они не селедка — не протухнут, наука — не политика, подождет. Такова, увы, логика эстонских властей — от первого правительства до последнего.
