МНЕНИЕ: Из-за установленных возле домов шлагбаумов и заборов ”скорая” не успевает спасать людей
Заставь, говорят, определенный тип людей богу молиться — они тут же лоб разобьют. Ладно бы свой, но, так получается, что расшибаются чужие лбы, а иногда и чужие жизни, пишет в ”МК-Эстонии” доктор экономических наук Владимир Вайнгорт.
Тема сегодняшнего разговора возникла после выступления одного из врачей скорой помощи, когда он привел не меньше десятка примеров гибели людей, которых можно было спасти, если бы врачи оказались рядом с больным в течение 10 минут, а не спустя 15, а то и 20 минут после вызова. И самое в этих примерах ужасное, кареты скорой во всех случаях добирались за 7-8 минут, а потом столько же времени врачи топтались у въезда во двор дома и у входов в подъезды.
Только факты
…Молодой парень так неумело снаряжал ружье для подводной охоты, что прострелил себе грудь гарпуном. Успел вызвать ”скорую” и даже успел сказать, что ему очень плохо и дверь в квартиру он оставляет открытой. Доехали до дома за 6 минут. Еще 5 минут ждали, чтобы въехать во двор за какой-то машиной. Потом 6 минут вели сложные переговоры с соседями по подъезду, объясняя, зачем им надо войти и кто они такие. Сжалилась третья собеседница. В квартире нашли труп. Успей врачи войти за 8 минут — был бы парень жив.
…Ребенок захлебнулся. Отец вызвал ”скорую”. А дальше все происходило как в первом случае. Включая печальный конец.
…Дорога к одному из домов в Тарту проходит через два шлагбаума. Каждый преодолевался по 5 минут. В итоге — труп старушки.
Тема оказалась настолько невероятной по мере человеческой глупости, что я потратил почти полдня на разговор со знакомым водителем одной из машин ”скорой”. Большая часть времени у него ушла на оценку умственных способностей председателей квартирных товариществ. Судя по его рассказам, нет дня, когда ”скорая” не тратит время на попадание к больному от дворовых ворот, шлагбаумов… Иногда бригаде медиков приходится полицию вызывать, чтобы попасть в дом. Далеко не всегда пропащие минуты приводят к летальному исходу. Но что в эти минуты и секунды кому-то другому не оказывается помощь — точно.
По данным главврача Таллиннской скорой помощи, среднее время на дорогу у их карет составляет 9 минут 42 секунды. В пределах основных районов города на дорогу уходит от 6 до 8 минут. А дальше начинается ”бег с препятствиями”, занимающий от 8 до 17 минут. Даже если удается вырвать человека из смертельного объятия, каждая лишняя минута удлиняет выздоровление или обеспечивает инвалидность.
У меня нет аналогичных данных от пожарных. Но подозреваю, что им не легче.
Есть простое решение
Весь этот печальный рассказ является иллюстрацией совершенно банальной мысли, что собственнический раж опасен для общества и убивает людей не в метафорическом, а в самом прямом смысле слова. Причем абсолютно безнаказанно. В течение нескольких лет я вместе с группой единомышленников пытался воспрепятствовать в Таллинне заборостроительству. Увы. Безрезультатно. При этом соучастниками убийств являются, прежде всего, чиновники мэрии и районных управ, которые это разрешают.
А всего-то надо, чтобы муниципальные власти ввели местные стандарты, требующие, чтобы при установке электронных приборов, закрывающих все на свете, была обязательно предусмотрена комбинация цифр (если открывается дверь с помощью цифрового кода) либо ”монетка”, отпирающая все замки в городе. Эти коды должны быть известны ”скорой”, пожарным, полиции.
Обсуждал схему с профессионалами. Оказывается, нет ничего проще. Была бы на то воля заказчика, которого должна заставить это делать местная власть. А еще лучше — закон. Казалось бы, вот оно — решение, дешевое и снимающее проблему напрочь.
Чтобы проверить себя — делимся идеей с двумя группами, вроде бы, заинтересованных сторон: членами правлений товариществ и квартирособственниками. После нескольких разговоров с теми и другими получаем совершенно неожиданные результаты.
Неожиданная реакция
Первые десять собеседников — 5 ласнамяэских и 5 ыйсмяэских руководителей товариществ. Трое (ыйсмяэских) сочли решение абсолютно верным, правда, один из посчитал необходимым менять коды раз в квартал, чтобы они поменьше ”расходились”. Но семь их коллег, не сговариваясь, оказались решительно против. При этом насчет кодов на замках входных дверей выступали они не очень уверенно. Во всяком случае каждый из них на прямой вопрос, стоят ли закрытые двери жизни даже одного человека, кстати сказать, их личной жизни и жизни их близких, все семеро отвечали невнятно.
Зато по поводу ворот и шлагбаумов возражали активно, демонстрируя готовность сражаться до последнего. Чувствовалось, что цена жизни какой-то старухи представлялась им явно ниже, чем опасность увидеть за своими воротами чужую машину.
Правда, те, кто постарше, идею поддержали. У многих из них свежи в памяти времена, когда вообще двери в дом никто не думал запирать. Но молодые привели массу возражений: дети, покуривающие на последних этажах; наркоманы; алкоголики…
Одинокие старики, вызывающие ”скорую”, как-то не очень их волновали. Как не волновали и слова, что пацаны в соседнем подъезде и алкоголики без особых усилий могут и сегодня войти в дом. Тем более воры. И наше удивление, почему от врачей информация должна уйти к наркоманам, не действовало. Любые доводы разбивались о незыблемое ”мой дом — моя крепость”.
Примерно такое же настроение оказалось и у муниципальных служащих. Одна высокопоставленная чиновница была краткой: ”Если кому-то не нравятся запертые двери и ворота, пусть идут в суд”. А при слове ”суд” дальнейший разговор теряет всякий смысл. Потому что всякий толкающий людей в мир юристов и судов — служитель Дьявола. Впрочем, это уже другая история.
А что касается запоров и гибели людей, то выявившееся отношение к этим проблемам служит показателем дегуманизации общества, превращающей всех нас не просто в злобных социально опасных существ, а в обыкновенных убийц. Которыми мы, судя по фактам, уже стали.
