Эстонский гамбит
Райво Варе:
Какая-то рефлекторность в оценках российско-грузинского конфликта в Эстонии, конечно, была. Потому что это исторически обусловлено.
Евгений Голиков:
У нас в Эстонии сформировалось самое настоящее установочное восприятие по отношению к России. Оно страдает предвзятостью, предполагает определенное ожидание поведения со стороны России. Хотя, разумеется, все намного сложнее. Эстонская реакция имеет некую подоплеку политического интереса. Мы на сегодняшний день поменяли ориентацию. Были (вольно или невольно) в одной компании, и целый ряд людей, которые сегодня играют определенную роль, они и лет 20 назад играли роль, только совсем другую, и говорили, и чувствовали даже по-другому.
Шерше ля рюс
Анализировать причины и следствие, если в конфликте оказалась замешанной Россия, среднестатистический эстонец с большой долей вероятности не станет. Не мудрствуя лукаво, он поспешит пнуть восточного соседа. Так ли это? Или же в Эстонии тоже способны встать на сторону России, смотря с кем и из-за чего ей доведется "подраться"?
Райво Варе:
Если бы Россия вступила в конфликт с кем угодно и по какому угодно поводу? Ну, это сложно сказать. Дело в том, что тут еще феномен "большой — маленький" работает. Это тоже надо учитывать. Это естественный рефлекс — всегда встают на сторону более слабого. Слабый-то понятно кто. Поэтому тут две причины: и история, и принцип "большой — маленький". Если бы этот гипотетический конфликт у России произошел… Ну, с кем? Кто там побольше? Штаты да Китай. С ними, может быть, другая реакция была бы. А с остальными всегда будет такая.
Евгений Голиков:
Это предположение более чем гипотетическое. В современной политике редко возникает ситуация, когда вот взяли Иван Петрович и Иван Никифорович да сильно повздорили, так, что дошло дело до битья посуды. Вот для этого и есть как раз международные правовые инструменты: и Евросоюз, и ОБСЕ, и Совет безопасности ООН. Но все дело в том, что здесь вообще не идет речь о справедливости, никто ее не ищет. Всем все давно ясно.
Если друг оказался вдруг…
В плане бреда предположим, что в вооруженный конфликт с Грузией вместо России оказались вовлечены США. Кто же из двух "друзей" окажется для Эстонии менее привлекательным? Поведет ли наша страна себя так же, как вела по отношению к России, или не осмелится поднять голос против заокеанских покровителей, даже если те вторгнутся на территорию другой страны? Может, сравнение с Ираком тут и неуместно, но все же. Вторжение было? Было. Что сделала Эстония? Поддержала США и послала туда своих военных.
Райво Варе:
Думаю, Эстония заняла бы позицию больше в пользу Грузии, чем в пользу США. Намного больше в пользу Грузии, нежели вы предполагаете. По той же причине, что я уже назвал. Потому что Грузия маленькая, а Штаты большие.
Евгений Голиков:
Я боюсь, что, если бы в Грузию вторглись США, нашелся бы десяток поводов и аргументов для того, чтобы сказать, что это необходимо, что это важно с точки зрения распространения демократии, свободы, справедливости в мире и так далее.
Любовный треугольник
Если предположить, что в некий конфликт (пусть даже не вооруженный) вступят наши ближайшие соседи латыши и финны, то предугадать реакцию Эстонии очень сложно. И те, и другие нам други, товарищи и братья в одном лице. Да, бывают с Латвией, например, споры из-за балтийской салаки. Да, некоторым эстонцам кажется, что финны на них как бы высокомерно смотрят, как на младших. И все же обе страны настолько близки Эстонии (отнюдь не только географически), что единодушия в нашем обществе тут не было бы.
Райво Варе:
Тут уже намного сложнее. Потому что здесь историческая подоплека совсем другая. И масштабы другие. Очень равнозначная историческая подоплека и сравнимые масштабы двух стран. С историей у эстонского народа отношения очень простые: все, что неприятно, очень часто связывается с Россией. К сожалению. Эта установка достаточно сильная, исторически сложившаяся и в какой-то степени является составляющей частью самосознания. С Финляндией и Латвией таких установок нет.
Евгений Голиков:
Вряд ли бы тут сыграли свою роль эмоции. Скорее всего, здесь возобладал бы некий опасливый расчет: не будем мы никакую сторону поддерживать, потому что вроде бы и этот прав, и этот по-своему тоже прав. На самом деле существуют элементы, скажем так, сложного отношения эстонцев и к латышам, и к финнам. И в то же самое время и тот, и другой народ довольно близок. Поскольку такая коллизия не была бы четко окрашена в цвета "свой — чужой", то мы бы заняли либо позицию стороннего наблюдателя, либо активного примирителя. Что было бы вполне разумно.
Наша хата с краю
В мире ежегодно происходят десятки новых вооруженных конфликтов. А еще есть непрекращающиеся вялотекущие или очень даже острые конфликты. Только до одних нам есть дело, как будто это едва ли не с нами происходит, а о других мы даже понаслышке не знаем. Политика, как и Восток, — дело тонкое. Много ли наши деятели высказывались насчет противостояния Индии и Пакистана, например? А маоисткие повстанцы в Непале нас сильно интересуют? Так что, рассматривая любой абстрактный конфликт, нужно понимать, что Эстония поведет себя так, как ей подскажут разные субъективные обстоятельства, продиктованные собственными интересами.
Райво Варе:
Да, если взять, к примеру, трения между Пакистаном и Индией, то мы туда не лезем и не комментируем, потому что там даже сложно какую-то позицию занять. И нет предрасположенности к установкам.
Евгений Голиков:
Вы знаете, сколько конфликтов происходит в Африке? Что мы, особенно как-то реагировали? Или интересовались? Вот тутси (высокорослый тонконосый чернокожий народ в центральной Африке, проживают в Руанде, Бурунди, Конго — прим. А.Т.) вырезали миллион человек… Ну и что? Да, конечно, потом вроде через год ООН опомнилась, стали расследовать. А в Эстонии эта тема подвергалась сколько-нибудь серьезному обсуждению? Нет. А в другой ситуации — да. Потому что можно очков подзаработать, надо выслужиться перед кем-то. И причем тут принципы? Причем тут демократия?
