”Когда я в 1972 году стала преподавать эстонский, учителям не позволяли ставить двойки”

Учительница Алли Лунтер пишет в ”Учительской газете” о том, как в Эстонии чуть было не запретили учитывать на госэкзамене по эстонскому языку описки, допущенные в заданиях по чтению. Было ли в этом намерении что-то новое? Вовсе нет!

Когда я в 1972 году стала преподавать эстонский, учителям не позволяли ставить двойки. Рейтинг школ составлялся тогда на основе процентного показателя успеваемости, а ЭСССР не имела права отставать по количеству хороших оценок от других союзных республик. Поначалу преподаватели не особо считались с этим соцсоревнованием. Из семи параллельных классов тогдашней Вильяндийской 1-й гимназии весной выпускались лишь шесть — срезался целый класс. Однако постепенно сверху стали натягивать вожжи.

Припоминаю, как одна классная руководительница протянула мне красную ручку и попросила исправить поставленную за четверть двойку на тройку. Поскольку у этого ученика перед итоговой оценкой стояло ещё четыре двойки, то оценку за четверть я исправлять не стала. Конечно же, на классную руководительницу оказывало давление руководство школы, а на него, в свою очередь, РОНО и т.д.

Процентомания как сквозняк на ниве образования

Как начинающий учитель я спросила у своей бывшей преподавательницы эстонского языка, как реагировать на подобное давление. Та ответила: ”Гни свою линию, тогда они будут с тобой считаться”. Так я и делала, и у меня все получалось. Однако с приходом нового директора ”гнуть свою линию” стало походить на ”биться головой об стену”. Он сразу сообщил, что все учителя научились не ставить двоек, но осталась одна, которая все еще тупит. Это я, значит. Дело закончилось тем, что я подала заявление об уходе. Причина — мне не позволяли оценивать знания так, как я считала нужным.

Без работы я не осталась. Вильяндийская 4-я школа предложила мне должность завуча. Эта школа была одной из самых отсталых — успеваемость всего лишь в районе 95 процентов. То есть неудовлетворительные оценки стояли в аттестатах всего лишь 5 процентов учеников. Будучи завучем, я не позволяла учителям исправлять двойки на тройки, чем страшно выбешивала инспекторов РОНО. Стопроцентную успеваемость жестко требовали во всем Советском Союзе. Говорят, она была достигнута лишь в одной среднеазиатской союзной республике, что заставляло ухмыляться всех остальных.

В 1970-е годы среднее образование было обязательным и потому в средние школы принимали всех желающих. К сожалению, среди принимаемых было достаточно тех, кому получение среднего образования было совсем не по силам. Тем не менее, директоров школ обрабатывали всяческими способами, только бы все смогли закончить школу без единой двойки в аттестате. Вот, почему оказывалось давление и натягивались оценки. Напряжение спало только тогда, когда для одаренных детей стали открывать школы с языковым, математическим или иным уклоном, а для самых слабых — спецшколы. Теперь же вовлекающее образование вернет их в школы обычные. Новомодные вихри добрались и до Эстонии. Попытаемся же устоять и защитить основополагающие принципы педагогики.

Скрытое фарисейство, или Догони ветер в поле

Посещать среднюю школу несомненно полезнее, чем бесцельно шататься по улицам в поисках смысла жизни. В этом смысле введение обязательного среднего образования в свое время было правильным. При этом совершенно глупо было тогда требовать стопроцентной успеваемости — это был совершенно неприкрытый призыв к фальсификациям и фальши.

На самом деле, это двуличие продолжается до сих пор, несмотря на то, что теперь в открытую двойки на тройки исправлять не заставляют. Вместо этого используются приемы похитрее: говорят о возможности что-то пересдать, улучшить оценку, отправиться во вспомогательный класс, требовать от каждого только по способностям и пр. Наряду со всем этим ученикам предлагают возможность перехитрить преподавателя и проигнорировать сроки сдачи требуемых работ. Мы ведь знаем, что леность учащихся обратно пропорциональна требовательности педагогов. Я замечала, что как и во времена ЭСССР, руководителей некоторых школ до сих пор интересует отсутствие неудовлетворительных оценок в конце семестра, а не реальные знания ребят.

Сейчас в моде разговоры об обучении по-новому. Я не против, однако почти никто не объясняет учителям, в чем состоит новизна подхода. Где эти курсы для педагогов на тему, как преподавать с азартом и блеском в глазах? Где найти соответствующие учебники и рабочие тетради? Где же психологические курсы, на которых научат пробуждать интерес к учебе у тех учеников, у которых он ослаблен?

Как я сама оценивала своих учеников? Нынче модно формирующее оценивание. Я же полагаю, что была его приверженцем всегда. Отличникам пятерки доставались от меня труднее, чем середнячкам. В то же время дисграфикам я ставила оценки преимущественно на основании их устных ответов и контроля содержания текстов, чтобы и у них возникало чувство продвижения вперед. За творческие же работы ставила либо пятерки, либо ничего. Это придавало ребятам уверенности и смелости продолжать писать. Кто выучивал стихотворение, получал от меня, как правило, пятерку. Оценки за исследовательские работы были выше, чем ценность их содержания, поскольку школьникам тяжеловато проводить исследования. При выставлении оценок я всегда гнула свою линию и за годы отвоевала себе право оценивать учащихся так, как считаю нужным. Однако это право должно быть у каждого учителя, поскольку именно он знает, что на самом деле эффективно для его учеников.

Госэкзамен в вихре ветров

Государственные экзамены были введены в 1997 году. Я оценивала экзаменационные работы с самого начала и видела, как с каждым годом правописание учащихся становилось все лучше. Поначалу нижней границей получения удовлетворительной оценки было 20 баллов из ста. Быть может, именно этот порог заставлял учеников слегка напрягаться. Сейчас же школу заканчивают все, кто из ста баллов получит хотя бы один.

В 2017 году из 6549 сдававших экзамен по эстонскому языку максимальные сто баллов получили лишь четверо, а 90 (то есть оценку ”5”) — 252 ученика. С учетом того, что новая форма сдачи экзамена обкатывается уже шестой год подряд, результат должен был быть гораздо выше. Ошибка могла закрасться в руководство по оцениванию. В последние годы ошибки в экзаменационных работах больше ведь не отмечают — их подсчитывают и прописывают количество.

Разве возможно опустить уровень требований ещё ниже? А то! Ещё до Рождества мы узнали, что в случае с экзаменационными заданиями по чтению следует оценивать лишь функциональное чтение без учета орфографических ошибок. Что, эстонский стал иностранным языком, при использовании которого важно лишь понимать его? Вспоминается интервью президента Керсти Кальюлайд на радио ”Kuku” 15 декабря в 20 часов, в ходе которого была озвучена мысль, что если позволить ученикам писать с ошибками, то скоро они и говорить будут неправильно. К счастью, в итоге министерство солидаризировалось с главой государства.

Дела стали катиться под гору сразу после 2011 года, когда госэкзамен по эстонскому стал состоять из заданий по чтению и написания краткого сочинения на основе исходного текста. С этого момента смысл написания сочинения померк. Я также считаю, что задания по чтению не развивают навык функционального чтения. Читая на протяжении последних шести лет экзаменационные работы учеников, я заметила, насколько обеднела их лексика и умение формулировать мысли. Умение ребят думать и анализировать тоже ухудшилось. Помимо либеральных критериев оценивания свою роль играет также популярная идея о том, что не надо ничего запоминать, поскольку все есть в интернете. Следствием этого является неспособность на экзамене мыслить глубоко, поскольку в памяти нет материала, на который можно было бы опереться.

В каком-то году учителя потребовали увеличить минимальный порог сдачи экзамена до 50 баллов из ста, как того требуют единые нормы оценивания. Они верили, что более высокий проходной балл заставит учащихся прилежнее учиться. Так почему же в конечном счете отказались даже от порога в 20 баллов? Решение было аргументировано тем, что ученика заставляет учиться учитель, а не экзамен. Теперь, вот, на экзамене достаточно получить заветный один балл. При всем этом хорошо только то, что эпоха процентомании, начавшаяся в Эстонии в 1970-е годы, окончательно канула в лету.

Больше же всего меня печалят не госэкзамены, а то, что происходит в школах каждый день — ученики получают положительные отметки, прикладывая все меньше сил.
В 1970-е действовала жесткая норма, согласно которой двойка ставилась при наличии в сочинении четырех орфографических ошибок без учета содержания текста. Учитель, словно извиняясь, приписывал к двойке за сочинение фразу ”Отличное содержание!”. Теперь мы докатились до того, что наполовину правильно написанная работа приравнивается к тройке. Для педагогов со стажем это просто невероятная перемена. Я так и не смогла к этому привыкнуть.

Устное оценивание — это как за ветром гоняться

На протяжении времен какие только бумы не сотрясали школы Эстонии. В 1970-е годы требовали чаще ставить оценки за устные задания, веря в то, что таким образом гораздо эффективнее развивается речь учеников. Учителя инициативу особо не подхватили. По-прежнему проводились проверочные работы, но оценки за них равномерно раскидывались в классном журнале по разным датам, словно это отметки за устные ответы.

1990-е годы ознаменовались очередным бумом на устные задания. Тогда советовали обучать на уроках эстонского языка устному общению, а в основной школе даже оценивать его. Учителя проигнорировали и эту кампанию. Во-первых, тогда в неделю было только два урока эстонского, на которых преподавали сам язык. Во-вторых, беседы возникают спонтанно тогда, когда есть о чем поговорить. Разумеется, тогда не было учебных материалов, на основе которых можно было бы оттачивать умение общаться, необходимое для шлифовки эстонского языка. Если кампания недостаточно основательно продумана, то совсем скоро она выдохнется.

Я не против дискуссий. Если на уроке возникает оживленный диспут, то нужно плыть на его волне вплоть до конца урока. Разумеется, не все ученики возьмут слово. Они не сделали бы этого даже в приказном порядке. Знаю несколько уездных школ, в которых детям ставили двойки за неучастие в дискуссиях. Это величайшая педагогическая ошибка.

К методам развития устной и письменной речи относится также групповая работа, которую стали проводить с начала 1970-х. Тема актуальна и поныне, только с акцентом на обучении сотрудничеству и различным социальным ролям. Сейчас, конечно же, тоже нет учебных материалов для проведения эффективной групповой работы. Учитель должен придумывать все сам, причем его не обучали применению группового метода на практике. Большинство учителей не в курсе, что в группе есть лидер, изгой, умник (он же пастор) и клоун. Они не знают, как в группе оценивать индивидуальный вклад каждого из участников. Не зная всего этого, на практике получается так, что умник выполняет всю работу, а плодами его труда пользуются увиливающие от работы одноклассники. Никакого развития устной речи не происходит. В основном это потраченное впустую время. Практикую этот метод лишь для анализа сути командной работы.

Длинные письменные работы — ветер дует с…

В конце 70-х — начале 80-х было запрещено написание длиннющих зачетных работ, текущие же оценки приказывали приравнивать ко всем остальным. Теперь же, наоборот, в почете именно объемные контрольные работы, а оценкам за урок советуют не придавать особого веса.

Я гнула свою линию даже по этому вопросу. Длинных и основательных контрольных работ с предупреждением заранее я не проводила. Всем же известно, что ученики все равно начинают готовиться к ним лишь накануне. Лучше, когда они учатся чему-то новому на каждом уроке.

Как правило, я учитывала и текущие оценки. Оценки за урок появлялись, например, после быстрых проверочных работ, когда ученик отвечает на вопрос учителя лаконично ”да” или ”нет”. Ради экономии времени я позволяла ученикам самим проверять орфографические диктанты, что они с удовольствием и делали. В первый раз я не стала выставлять плохие отметки в E-kool, поскольку пустая клетка и так свидетельствует о пробеле в знаниях ученика. Когда тема до конца изучена, то на основании пустот в оценочных строках составляется обзор того, что ученики уже умеют и что стоило бы еще подучить.
Что касается письменных работ, то я уже долгое время не задавала ученикам на дом написание письменных работ, чего и всем рекомендую. Бессмысленно давать задания, которые ты даже по времени не успеешь проверить. К тому же, ответ можно скопировать из интернета.

Лучше надуем паруса чтения!

В связи с внедрением в 2012 году новой формой госэкзамена наконец-то заговорили и о функциональном чтении. Давно пора было это сделать, ибо ученики разучились читать осмысленно. В основном из-за того, что уделяли чтению мало времени. Согласно программе по литературе к концу каждого класса надо прочитывать лишь четыре произведения, однако ученики даже от этого пытаются увильнуть и многим это удается. Тем не менее, именно частое чтение может научить пониманию текстов и составлению складных и обдуманных текстов. Если школьник много читает, это нужно высоко ценить.

К сожалению, программа по эстонскому языку не базируется на принципе обильного чтения. Вместо этого ученикам дают читать короткие тексты и потом просят ответить по ним на пару десятков вопросов. Такой перенасыщенный анализ приедается как ученику, так и учителю, однако поскольку он совпадает с экзаменационным форматом, то все как будто в порядке. Любое чтение должно, конечно же, базироваться на заданиях, но их слишком большое количество пользы не принесет.

Как же приучить детей к чтению? Нужно проверять, прочитана ли книга. Если ребенок четко помнит подробности книги, то я ему ставлю пятерку. Кто деталей не помнит, получает двойку, которая превратится в пятак, как только книга будет прочитана. Ученики быстро свыкаются с этой системой и не приходят отвечать, не прочитав книгу. Из-за непрочитанной литературы иные мои ученики оставались на лето. Все это требует времени, однако в итоге приносит свои плоды. Благодаря столь основательному контролю мои ученики становились приличными читателями, за исключением учеников со специальными потребностями, которые не могли научиться читать даже к восьмому или девятому классу. Мой совет таков — сначала детей нужно приучить к чтению и только потом можно забрасывать их бесконечными вопросами. Мы позабыли старую истину — чтение помогает создать базу, которая наполняется знаниями. Чтение — это мерило образованности и основа умения писать.

Новые мельницы инклюзивного (вовлекающего) образования

В последние годы работы я научилась больше понимать учеников основной школы, которым тяжело дается учеба. Таковых приблизительно 20 процентов из ста. В нашей школе имеются группы по повышению успеваемости. В самой слабой из них учатся в том числе и ребята с особыми потребностями, с которыми не знаешь, что делать, если у тебя нет специальной подготовки. Сейчас это самая актуальная проблема для всех основных школ. Из 12 учеников одной такой группы читать бегло не умели целых десять человек. Пожалуйста, как их оценивать в атмосфере обычного класса? Если они читают по слогам и неправильно произносят слова, то предложения теряют смысл. Подобное т.н. вовлекающее образование — это жесткий откат к 1960-м годам, когда вспомогательных школ не было, а некоторые мальчики дальше третьего класса и не продвигались. Теперь основные школы снова хотят превратить в богодельни и группы продленного дня.

Тем не менее, в группах отстающих учеников есть и те, кто мог бы учиться, однако не делает этого. Эти дети знают, что проскочат так и так. Еще перед написанием контрольной они спрашивают, когда ее можно будет переписать. Я позволяла им это делать по очень уважительной причине, не всегда и не все работы.

Для оказания помощи таким ученикам вроде бы уже выработали систему поддержки. При получении неудовлетворительной оценки их отправляют на консультации, которые, честно говоря, являются холостыми занятиями. Консультировать можно того, кто нуждается в консультации, а не пытается исправить оценку. На дополнительных занятиях у учеников остается впечатление, будто они хоть что-то исправили, хотя на самом деле ничего усвоено не было.

Пару лет назад я узнала, что должна в обязательном порядке проводить консультации для двоечников. Это был приказ завуча. Снова нельзя ставить двойки. Я по-прежнему считаю, что неправильно уступать ученикам слишком быстро и часто, думая, что они так и так не справятся. Когда-то у меня в седьмом классе был ученик с двумя справками — дислектика и дисграфика. Учился он с превеликим трудом. Однако в девятом классе он сообщил, что намерен учиться. И начал-таки, и сдал экзамен на четверку. Всегда так хорошо все, конечно же, не заканчивается.

Гнездо ветров компетенций

В 1970-е годы учебные программы были очень простыми: для школ в газетах публиковали названия тем для обучения, исходя при этом из плана распределения предметов. По сравнению с теми временами государственная программа 2011 года — это небывалая перемена. Столь детальную и теоретизированную учебную программу раньше и представить себе было невозможно. К сожалению, для рядового учителя там слишком много педагогической лирики. Например, таких новых слов как ”сквозные темы”, ”интеграция”, ”общие компетенции” (культурная, ценностная и гражданская), ”навык сотрудничества”, ”командная работа”. В 1970-е годы все это относилось к сфере воспитательной работы.

Начиная с 2011 года эта ”поэзия” стала частью предметов и ее нужно как-то оценивать.
Отдельной темой являются предметные компетенции, где фигурируют такие слова, как ”использует”, ”пишет”, ”читает”, ”наблюдает” и ”исследует”, при этом уровни владения этими компетенциями нигде подробно не расписаны. Если углубиться в эти компетенции, то выставление оценок обессмысливается. Важно то, что ученик в школе погружен в учебу. Быть может, за этим и есть будущее. Хорошо организованная учебная работа и учеба с полной отдачей вкупе с ее объективным оцениванием воспитывают учеников лучше, чем приписанные темы воспитательной работы.

Прошлой весной я снова решила подать заявление об уходе. В ходе этого марафона по оцениванию длиною в несколько десятилетий я так и не научилась врать и натягивать оценки. Сумела остаться верной себе. Однако под конец я изрядно подустала от бесконечных нововведений в сфере образования, внедряемых методом проб и ошибок, без основательной предварительной подготовки.

А напоследок дам совет

В вихре ветров оценивания и прочих реформ советую учителям оставаться верными себе и защищать устои педагогики.

Министерству советую создать логичную систему повышения квалификации, которая поддерживала бы вводимые новшества. К примеру, вовлекающее образование без специальной подготовки учителей — это нонсенс.

Целевому фонду Innove посоветую, чтобы на госэкзамене по эстонскому языку помимо заданий по чтению и написания краткого сочинения добавился бы также блок по проверке правописания.