В субботу Райво Аэг, у которого 25 лет, 8 месяцев и 15 дней полицейского стажа, повесил мундир генерального директора КаПо в шкаф и отправился в отпуск на Сааремаа. Несмотря на то, что его уговаривали продолжить руководство полицией безопасности в течение еще пяти лет. Газета Eesti Päevaleht взяла у Аэга интервью за две недели до окончания его службы в КаПо. 

КаПо мистифицируют, говоря, что там "складируется" огромное количество информации...

…и что у нее колоссальная власть! Это не так. Мощь зависит от прочих возможностей государства. Если оно большое и богатое, то возможностей создают больше, если богатства не так много, то его нет и у разных служб. Да, естественно, у спецслужб имеются свои специфика и особенности, так как речь идет об институте, обеспечивающем безопасность государства. И мы обеспечиваем ее невоенными методами. 

В плане общения с политиками ваш срок на посту гендиректора КаПо был явно самым напряженным. Стороны атаковали вплоть до заявлений, что  КаПо выполняет чей-то заказ. Скажите честно, насколько сложно было работать в этом смысле? 

КаПо старается максимально держаться в стороне от всевозможных политических процессов. Тем более немного раздражает, когда произвольно стремятся создать такое представление, что кто-то является человеком какой-то партии. Могу утверждать, что не вижу в организации ни одного человека, который принадлежал бы к той или иной политической силе. Естественно, у всех есть свои мировоззренческие предпочтения, но это  не означает, что они связаны с работой или исходя из них делают-выполняют заказы. Это далеко не так.

Надо терпеть и общаться с политиками и в сложные времена. Но я не верю, что эти вещи напрягали бы настолько, что из-за этого невозможно работать. 

Такого не случалось, что какой-либо топ-политик звонил вам или вызывал к себе - мол, послушайте, этим-то не надо заниматься, вы переходите границы, нам это не нужно? 

Такого не было. Но обсуждения той или иной ситуации были - о том, что дальше делать. Критические моменты могут возникать, когда ведется открытое уголовное производство. Что касается деятельности по сбору информации, там таких моментов особо нет. Там наша роль как раз и состоит прежде всего в том, чтобы собрать информацию, проанализировать ее и передать аналитические выводы политикам для формирования решений. Так что никакого политического влияния во всяком случае я не чувствовал. Это же ведь вечная дискуссия: что перевесит - известное ограничение основных свобод или общественное чувство безопасности. И если общественное чувство безопасности существенно уменьшается, то неизбежно приходится в какой-то момент ограничивать основные свободы отдельных лиц, чтобы более широкие народные массы  не страдали. Естественно, все должно быть аргументировано, обосновано, проверено. Чтобы не было злоупотреблений властью. Но если механизм контроля обеспечен, то в том числе имеется и обоснование, почему надо применить отдельные методы оперативно-розыскной деятельности.

Какова сейчас самая серьезная угроза безопасности эстонского государства? Экстремисты - исламистов у нас, к счастью, нет - или экономическая разведка Китая? Или приграничная коррупция? 

Действительно, мусульманская община Эстонии преимущественно - родом из СССР и более ранних времен. Это сравнительно миролюбивые люди. Местная исламская община почти на 100 процентов интегрировалась и лояльна к Эстонии.

Государства, в которых говорят о китайской угрозе, это все же крупные и мощные экономики. Эстония же сегодня ни со своей промышленностью, ни с научно-техническим развитием - не на таком уровне, чтобы экономическая разведка была угрозой номер один. Это не означает, что к научному потенциалу Эстонии не проявляют интереса. Проявляют. У нас очень хорошее сотрудничество с научными учреждениями, мы периодически информируем их об известных угрозах, которые они должны иметь в виду: на уровне того же обмена студентами или учеными. Это не значит, что обмена не может быть. КаПо не запрещает. 

А экстремисты? Нацистские экстремисты со своими флагами уже спокойно выступают в тартуском пабе.

Ну, не так уж спокойно они там выступили. Первоначальные планы у них же провалились, и совсем не так было, что пойдем и вывесим этот флаг, где придется. Но не за всеми и не повсюду удается уследить.

Я имею в виду, что это все же не очень распространено?

Конечно, нет. Разумеется, подобная деятельность и отдельных экстремистов заслуживает сожаления, но сейчас в Эстонии использование советских и нацистских символов не запрещено и уголовно не наказуемо. Уголовно наказуемо разжигание вражды, однако здесь надо всякий раз взвешивать, когда оно начинается и когда - нет. В упомянутом случае речь шла не об очень публичном мероприятии, и состава преступления там тоже не было. Да, это было противно, но не все неприятное автоматически является преступлением, и не все неприятные вещи в обществе можно просто запретить.

Законодательство - это ведь тоже не ваше дело... 

Нет. Наше дело - это чтобы на национальной почве не возникало ненависти и вражды. Наша задача - предотвращение повторения Бронзовой ночи. 

Такие экстремистские формы выражения надо предотвращать. Чтобы не дошло до острого конфликта между разными группами общин. Но правых экстремистов точно вдохновляет и деятельность другой стороны. Неонацизм, по моему мнению, это преувеличение, можем здесь говорить, скорее, о критическом правом экстремизме. Или когда говорим хотя бы о таком движении как "Мир без нацизма", которое ориентировано на сохранение советской ментальности и рудимента. Вот эти движения и подпитывают свои страсти, одно противопоставляется другому, и на этой базе и возникают конфликты. 

Здесь уместно вспомнить, с чего началась Бронзовая ночь. 

В Лихула поставили камень. По-моему, это был совершенно непродуманный шаг. Поскольку его там прежде не было, то он и стал запалом для известных процессов. Камень удалили. В ответ люди с правыми национал-радикальными взглядами начали протестовать против тех событий, которые происходили на Тынисмяэ в связанные с советской ностальгией знаменательные даты. Их разжигали в пропаганде, идущей из России. Конфликт эскалировался, пока не окончился тем, что мы все видели в апрельские ночи 2007 года. Но это и было именно то, что один стал противопоставлять себя другому, а противопоставление порой неизбежно ведет к столкновениям с очень тяжелыми последствиями. 

Но продолжим разговор о сегодняшних темах безопасности. 

Мы говорили о деятельности влияния со стороны Российской Федерации, чему посвящена и значительная часть нашего ежегодника. То, что Российская Федерация не стала, в европейском понимании, демократической страной, более-менее всем ясно. Неважно, как они это сами называют - управляемой или направленной демократией. Мы же видим, что их амбиции по восстановлению империи никуда не делись. Отношение демонстрирует и каждодневная официальная риторика - хотя бы то, что внешние приграничные территории называют в Российской Федерации ближним зарубежьем, к которому как бы есть право предъявлять больше претензий. Так как, что такое это ближнее зарубежье? Бывшие территории Советского Союза. Что президент Российской Федерации называет восстановление их независимости крупнейшей геополитической катастрофой XX века, уже само по себе характеризует их позиции и ценности. Поэтому и нельзя ни на мгновение  забывать прошлое. Ни последние 50 лет, ни более ранний период. Ладно, там была оккупация со стороны гораздо большего количества государств в разные периоды времени, но амбиции – как территориальные, так и амбиции верховной власти и политические - к сегодняшнему дню остались все же в России, которая своей политикой очень ясно показывает свое отношение к Эстонии и другим странам Балтии. Соотечественная политика как название в широком смысле очень благородно: представление интересов своей диаспоры в другом государстве, куда эти люди переселились. Эстония также поддерживает это. Однако ее нельзя делать посредством вмешательства во внутриполитические процессы. Ее можно делать через какие-нибудь фонды, выделение ресурсов для сохранения культуры и языка. 

К примеру, созданная в России и действующая в направлении многих государств организация "Мир без нацизма" несет глубоко советскую идеологию, все эти толкования истории, постоянные обвинения в адрес Эстонии то в реабилитации нацизма, то в необеспечении прав русских, то в нерешении вопросов гражданства.

Вы пришли в КаПо через год после Бронзовой ночи. Как КаПо сумела добиться того, что последующие годы были спокойными?  

За это нам ведь и платят зарплату, чтобы мы предотвращали острые конфликты между враждебными и различными национальными группами. То, как мы их предотвращаем, об этом  говорить не будем. Это наши работа, тактика и выбранный стратегический подход. 

Для публичного обсуждения существуют истории à la Херман Симм, Алексей Дрессен, Эльмар Сепп, Иво Парбус?

Если говорить о Дрессене и Симме, то действует ли фраза, что двух без трех не бывает?  Учитывая, как  интенсивно работал КГБ в советское время, более чем очевидно, что таких Симмов у нас здесь хватает. Другой вопрос, насколько близко подобрались эти люди к такой информации, которая была бы очень интересна российским спецслужбам.  Куда вы намерены теперь податься? В Департамент информации? В политику? В частный сектор? 

Я уйду в летний отпуск. Когда он закончится, посмотрим.

Поделиться
Комментарии