Журнал "Дипломатия": Сирийцы рассказывают о своей жизни. Без прикрас.

Сирийские беженцы убеждены, что Эстонии стоило бы принимать целые семьи, потому что они интегрируются лучше всего.

Хотя о Сирии говорит весь мир, сами сирийцы редко получают слово в зарубежных средствах массовой информации, и в спорах о настоящем и будущем Сирии их мнения почти не звучат. Я решила побеседовать с оказавшимися в Стамбуле сирийскими беженцами. Мне встретились люди очень разного происхождения, но всех их объединяло желание откровенно говорить о своей стране и поделиться с миром пережитым. В интересах безопасности мои собеседники просили использовать в этом материале вымышленные имена.

Пожалуйста, познакомьтесь: Фуад (из Алеппо, суннит, 40, бежал в 2012 г.), Надиа (из Дамаска, представительница друзов, 39, бежала в 2012 г.), Амена (из Алеппо, суннитка, 27, последний раз была в Сирии в сентябре этого года), Майа (из Алеппо, агностик, 29, бежала в 2012 г.).

Расскажите, пожалуйста, о жизни в Сирии до войны.

Фуад: Я продавал в Сирии продукцию турецких фирм, и дела у меня шли хорошо. Большинство людей в Сирии — обычные работники, но жизнь была дешёвой, так что люди могли позволить себе и отдых: веселиться по выходным, устраивать пикники, наслаждаться кальяном, встречаться с друзьями. Алеппо был вторым по величине после Дамаска городом и главным промышленным центром. В производство делались довольно большие инвестиции, бизнес-сектор в последние лет десять рос, руководители нового поколения были заинтересованы в новациях и покупали новые технологии. Выращивали хлопок, и особенно успешными были текстильные и фармацевтические фабрики. Развивался и банковский сектор. После гибели в 2005 г. (премьер-министра Ливана Рафика) Харири Сирия прекратила оккупацию Ливана, и с того времени экономика пошла на подъём. Алеппо всегда имел большое значение, был известным городом, дыхание истории там ощущается повсюду, свой след там оставили греки, римляне, многие другие культуры. У меня было много друзей среди христиан, курдов и выходцев с Кавказа, и никто не спрашивал, христианин ты или мусульманин. Все мы жили одинаково — работали и радовались жизни.

Надиа: Я родилась в провинции Эс-Сувайда неподалёку от Дамаска. Там живёт много представителей друзской культуры. Как и у других меньшинств в Сирии, наши возможности были ограничены. Как и сунниты, представители нашей культуры не попадали, например, на высокие посты в армии. Из-за ограниченных возможностей на родине сложилось так, что у большинства друзских семей есть родственники за границей, например, в странах Персидского залива или даже в Южной Америке. Ещё задолго до времён нынешнего президента Башара Асада многие революционные события в Сирии начинались именно в районах, населённых друзами. В последнее время руководителей друзов убивали, поскольку они не хотели воевать на стороне этого режима и семьи отказывались отдавать своих сыновей в армию. Многим молодым друзским мужчинам пришлось бежать из Сирии.

Амена: Я преподавала английский язык на курсах и давала частные уроки. Жизнь была хорошей. У моей мамы был салон красоты, отец занимался бизнесом, брат, которому сейчас 17 лет, учился.

Майа: Я получила педагогическое образование в Лондоне. Когда началась война, я решила поехать работать в Ирак, в Эрбиль. Но и там оказалось небезопасно, и я решила перебраться в Турцию.

Текст публикуется в рамках сотрудничества портала Delfi и журнала Diplomaatia.

Оригинальный текст — здесь.