"Я хочу хоть завтра домой! Я надеюсь, вот, еще день-два — каждый день как бы ждешь. Мне ж в принципе больше жить негде. Я хочу вернуться", — говорит Лена из Славянска. Она с восьмилетним ребенком бежала из города уже две недели назад, в начале июня. Ждет возвращения в детском лагере "Дмитриадовский" под Таганрогом.

При этом вариант мира Лена видит только один — тот, при котором украинская армия отступит, а новый президент Петр Порошенко вступит в переговоры с "властями Новороссии". О том, чтобы армия выбила вооруженных сепаратистов из города — ведь тогда, по идее, в Славянске тоже наступит мир — Лена и слышать не хочет.

"Даже думать не хочу об этом. Да вы что! Я сейчас плакать буду! Они ж нас посадят!" — почему-то уверена она, простая сотрудница Славянского психоневрологического интерната.

Пациентов интерната эвакуировали, сама Лена еще какое-то время просидела дома, но не выдержала.

"До последнего ждали, мы вообще не хотели уезжать, но… школа закончилась, и начался вообще сильный обстрел. От меня недалеко дом накрыло, вся семья там в доме погибла", — дом Лены, по ее словам, стоит недалеко от восточной окраины Славянска. — В погребе сидели, ребенок не понимал, кричал: я хочу гулять, а потом — нервные срывы. В какой-то момент решили ехать".

"Хочу домой"

"Сказали бы: сегодня — да мы б пешком пошли", — Наталья из Луганской области, из приграничной Амвросиевки, тоже готова вернуться, как только прекратятся бои у города. И тоже рассматривает только один вариант их прекращения: уход украинской армии.

"Если бы какие-то переговоры такие были… Вот, приехал этот из ОБСЕ (генсек ОБСЕ Ламберто Заньер посетил "Дмитриадовский" 12 июня — bbcrussian.com), мы ему одно, а он нам — про другое. Говорит, сложите оружие. А чего это мы сложим оружие? Они пришли на нашу землю, а мы ее защищаем!" — почти кричит Наталья.

Вика и Сергей собираются, оставив под присмотром детей, вернуться в самое ближайшее время. Правда, в их Свердловске, на самой границе к югу от Луганска, боев еще не было.
"У нас разбомбили базу "Ясены" — и мы решили, что надо детей вывезти. Сказали, там лагерь боевиков был, а там просто ополченцы собирались", — говорит Вика. Авианалет на Ясены был в конце мая, украинские власти объясняют, что на этой базе отдыха был устроен тренировочный лагерь сепаратистов.

Сергей — один из совсем немногих мужчин в лагере беженцев. Большинство осталось дома — либо воевать, либо сторожить хозяйство от мародеров.

"У меня муж в ополчении, 52 года ему. Если муж скажет: возвращайся, все спокойно — то я хоть завтра. Но вчера он звонил, сказал, пока еще нет", — объясняет Галина, предпринимательница из города Снежное. По ее словам, из города выехала половина населения.

"Они нас не любят"

За день до этой беседы с Галиной со стороны украинской армии приходили сообщения о взятии Снежного, города в 70 километрах на юго-восток от Луганска, под контроль, а со стороны сепаратистов — о том, что город несколько раз переходил из рук в руки.

"Когда все успокоится? Думаю, нескоро. Но я так планирую, что если более-менее тихо будет, я в течение недели вернусь. Я хочу домой", — говорит Галина.

"А вообще с чего все началось — они начали навязывать нам этого Бендеру, чтобы мы его, этого Бендеру, приветствовали", — фамилию Степана Бандеры, несмотря на "навязывание", Галина запомнила нетвердо. Это ее суждение выливается в поток реплик, в который превращается разговор журналиста и окруживших его беженок.

"Они нас хотят заставить на украинском говорить!"

"…говорит, мы с сепаратистами не разговариваем, пусть сложат оружие. А мы все тут сепаратисты!"

"…они нас не любят, бендеровцы эти!"

"…говорят, за единую Украину. Да мы бы рады за единую Украину, но ее нет! И не будет уже никогда! Как может быть, когда свои на нас нападают?"

Расчет на остаться

"А бог его знает. Надо рассчитывать, чтобы здесь уже жить", — так житель Амвросиевки Рома отвечает на вопрос, сколько он рассчитывает пробыть в России. Бывший житель Амвросиевки, судя по его настроению.

Рома с женой Оксаной и большой семьей уже неделю сидит на пункте приема и распределения (ППР) МЧС для беженцев на российском пограничном КПП "Матвеев курган". Пункт организован в начале июня, когда власти Ростовской области ввели режим "чрезвычайной ситуации" в связи с наплывом беженцев.

Рома с Оксаной — явно не украинцы и не русские, о происхождении говорят: "Метисы мы. У нас все крови есть: молдаване, греки, русские…"

"Орехи скупляли. Били-продавали", — так Рома описывает род своих занятий в Амвросиевке. В России им ехать некуда, родственников нет.

"Ну, где-то поместят. В пансионате или где. Мы уже записались, сейчас вот ждем — вечером нас увезут. Где-то далеко", — объясняет Оксана.

Начальник пункта приема и распределения, офицер МЧС Максим Ставицкий показывает хозяйство: палатка-спальня, палатка-столовая, игрушки и книжки для детей — и объясняет, что обычно так долго люди здесь не задерживаются: переходят границу, регистрируются и уезжают в очередной готовый принять беженцев пансионат или к родственникам.

Представитель ФМС в ППР Геннадий Филипенко говорит, что не меньше половины не заходят на пункт: "Вон, видите, машины стоят. Это все родственники ждут. Оттуда люди переходят, и их сразу забирают".

По словам Филипенко, за сутки — в субботу, 14 июня, через "Матвеев курган" прошли почти 3 тысячи человек, а всего через границу в Ростовской области — 10 тысяч. Это через официальные пункты — переходящих по многочисленным никем не охраняемым дорогам через существующую только на бумаге границу никто не считал.

Поток людей на российскую сторону за первую половину июня резко вырос, и понятно, что большая часть этих людей бежит от войны, но какая именно часть — точно подсчитать не представляется возможным (см врезку).

"Нам звонят желающие принять граждан Украины. Мы направляем их по этим адресам. До Ростова уже все заполнено — все пионерлагеря, детские садики, все", — утверждает Филипенко.

"Это даже не на год"

Беженцам помогают далеко не только власти и родственники на российской стороне.

Евгений, пасечник из Таганрога, ждет на погранпункте двух человек в дополнение к тем 10, что он уже приютил в двух своих квартирках, однокомнатной и двухкомнатной.

Когда-то воспитательница в интернате, ныне жительница Северодонецка, помогла осиротевшему мальчику Жене сохранить квартирку. Теперь позвал ее на время войны пожить в этой квартире, она поблагодарила, но отказалась, объяснив, что есть куда ехать — к родственникам в Ростов, и Женя решил помочь другим, незнакомым людям.

"Вот, сюда приехал, оставил телефон, так как я считаю, что я обязан, понимаете…"

Теперь в той однокомнатной квартирке на 16 метрах разместились семь человек, а в одной комнате двухкомнатной квартиры — еще пять, считая тех, кого он ждет на границе. В том числе трое детей от четырех до 16 лет. Все из Амвросиевки.

Евгений готов кормить "своих" беженцев, сколько сможет, к тому же друзья и соседи уже помогают и продуктами, и подработкой для украинских гостей.

"Когда они смогут вернуться? Это уже трудно сказать. Я понимаю, что это даже уже не на год", — рассуждает Евгений.

"Я так думаю, что это все делается, чтобы они не вернулись. Нужна земля. Украинские власти же сказали уже, что программу принимают: с Западной Украины переселять…", — вполне ожидаемым образом интерпретирует Евгений идею украинских властей когда-нибудь как-нибудь поспособствовать перемешиванию населения Востока и других регионов Украины, чтобы они лучше понимали друг друга.

Евгений уверен, что понимания не будет: "А как они уже могут вместе жить? Это нельзя уже, невозможно. То, что Украина уже целостной не будет, это я уверен уже на 90%. Этого никто уже не простит. Как можно простить убийство родственников своих?"

К футболке у Евгения пришпилена эмблема "Донецкой народной республики". Объясняет, что к организаторам ДНР отношения не имеет: "Люди из Амвросиевки просто подарили. А мне приятно ее носить".

Помогать придется долго

Организаторы "гуманитарной помощи Донбассу" и в Ростовской области, и в других местах России, есть очень разные. Есть такие, что организуют, практически не таясь, переброску добровольцев-боевиков. Украинская сторона утверждает, что помогают и вооружением — но тут за руку пока никого не поймали.

А есть — во множестве — и пункты сбора исключительно настоящей гуманитарной помощи.

Михаил, пожилой прихожанин баптистской церкви в Ростове-на-Дону, привез мешки макарон в комнатушку в обшарпанном коридоре в здании на проспекте Ленина. Это склад благотворительного фонда "Доброе дело". Комнатка забита провиантом и детскими вещами.

"Политических мотивов помогать у меня нет. Человеческие только. Сострадание людям, которые в беде. Я делаю, что я могу: вот — моя машина, вот деньги собрал, купил, привез", — объясняет Михаил.

Михаил — типичный житель российского Юга: родители были с Украины, двоюродная сестра живет в Луганске, в Мариуполе "братьев полно".

"Конечно, будут еще. Их там тысячи стоят на границе, обстрел идет, куда им деваться. Они ждут только, чтобы сюда как-нибудь проскочить", — Михаил уверен, что помогать беженцам от восточно-украинской войны придется еще много и долго.

Несчитанные беженцы

Число беженцев из юго-восточных областей Украины с трудом поддается даже приблизительной оценке, не говоря о точном подсчете.

Причина этого — прежде всего в теснейших личных связях: у жителей Донбасса есть родственники, друзья и деловые партнеры и в России, и в других регионах Украины.

Поэтому бегущие от войны не встают на учет у властей — по крайней мере, сейчас, а просто едут "своим ходом" туда, где их уже готовы приютить родные и близкие.

По этой же причине трудно разделить бегущих от войны и едущих по другим причинам. Если говорить о потоке в Россию, то самый грубый способ оценки — и по сути некорректный — считать превышение нынешнего потока пересекающих границу над обычным в это время в прежние годы. Власти говорят, что сейчас это превышение — несколько тысяч человек в сутки.

Кроме того, считают разницу между потоками "туда" и "обратно".

И все это — на официальных пунктах пропуска, без учета многочисленных никем не контролируемых "партизанских троп".

Власти Ростовской области в середине июня объявили, что за последний месяц в область с украинской стороны въехали и остались более 70 тысяч человек.

Заместительница генсека ООН Валери Эймос 16 июня объявила, что, по оценке ООН, внутри Украины насчитывается не менее 34 тысяч "перемещенных лиц". При этом о 19 тысячах у ООН есть конкретные данные, а еще в 15 тысяч они оценивают число бежавших из Славянска. О числе беженцев из других мест Донбасса ООН судить пока не берется.

Украинские власти оценивают число беженцев с юго-востока в другие регионы примерно в 120 тысяч.

Поделиться
Комментарии