Граждане арестанты: Москва и Киев спорят о крымских зэках
Обмен украинки Надежды Савченко на россиян Евгения Ерофеева и Александра Александрова привлек внимание к судьбе других украинцев, находящихся в заключении в России. В первую очередь речь идет о тех, кто осужден по резонансным политическим делам новейших украино-российских отношений.
Но в тени остается судьба нескольких тысяч человек, осужденных за преступления в Крыму до марта 2014 года. Среди них определенно есть те, кто не хотел бы находиться в заключении на российской территории. Однако пока решения, которое позволило бы исполнить их желание, не найдено.
О проблеме напомнила недавно назначенная уполномоченная по правам человека в России Татьяна Москалькова. Ее первая поездка из Москвы была в Крым и, вернувшись оттуда, омбудсмен заявила, что Украина не хочет принимать на свою территорию зэков-крымчан. "Они совершили преступление как граждане Украины на территории ранее Украины. И сегодня нет оснований содержать их на территории другого государства. Но реакции такой пока не поступило", — цитирует Москалькову агентство ТАСС.
Реакция последовала быстро. Коллега Москальковой в Киеве, уполномоченный Верховной Рады по правам человека Валерия Лутковская заявила: "Вероятно, госпожа Москалькова еще не ознакомилась со всеми деталями относительно наших инициатив, в том числе с привлечением международных организаций, которые мы уже два года предлагаем реализовать с целью передачи лиц, находящихся в местах несвободы на территории оккупированного Крыма".
Но этот "обмен любезностями" не раскрывает сути правовой проблемы.
Сколько зэков-украинцев?
Пока что никто не знает доподлинно, сколько человек могут стать субъектами гипотетической экстрадиции на Украину. В марте 2014-го пенитенциарная служба Украины заявляла, что в Крыму содержится 3258 осужденных, размещенных в двух колониях и нескольких СИЗО. Тогда тюремные органы заявляли о скором перемещении зэков из оккупированного, по определению Украины, Крыма. Но из этого ничего не вышло.
С точки зрения Москвы, после установления российской власти на полуострове все эти люди априори считаются российскими гражданами. Для того чтобы отказаться от российского гражданства, надо было написать специальное заявление. Случай украинского режиссера Олега Сенцова показывает, что сделать это непросто: Сенцова судили как российского гражданина, заявляя, что на момент ареста он не написал отказа от российского гражданства. Затем суд признал, что Сенцов является и украинским гражданином тоже, но коллизия с двойным гражданством, как отмечали адвокаты, может быть препятствием для его выдачи.
Никто не знает точно, сколько заключенных выразили формальное несогласие с тем, что их превратили в россиян. "Выяснить это легальным образом за первый год работы в Крыму нам не удалось", — говорит российский правозащитник Андрей Юров, неоднократно посещавший полуостров в последние два года. "Памфилова [предыдущий омбудсмен] говорила мне устно, что там нет украинских граждан”.
Это противоречит заявлениям самой Памфиловой: около года назад, в июне 2015-го она заявляла, что только 18 крымских заключенных заявили, что желают остаться гражданами Украины. При этом, по словам Памфиловой, 22 зэка требовали экстрадиции на Украину.
Федеральная служба исполнения наказаний России не публиковала какой-либо текущей статистики на этот счет. На момент публикации запрос Би-би-си в ФСИН оставался без ответа. Не удалось добиться комментариев и у Москальковой.
В июне прошлого года "Коммерсант" со ссылкой на ФСИН заявлял о том, что из 3111 заключенных в Крыму гражданами России "пожелали стать" 1233 человека, 745 уже получили российские паспорта. "Получили" в данном случае следует понимать лишь формально, так как по закону документы осужденных находятся у администрации исправительного учреждения.
Юров предполагает, что проблема отказа от гражданства России заботила крымских арестантов в последнюю очередь. "Пару раз попадешь в ШИЗО — и отпадет желание чего-то требовать", — говорит он.
Но из выступления Москальковой следует, что нероссияне в крымских тюрьмах все-таки есть. Вряд ли она стала бы призывать к выдаче в соседнее государство своих сограждан — ведь Москва постоянно напоминает, что не будет выдавать кого-либо россиян.
Кто из крымских осужденных настоял на отказе от российского гражданства, не знает и адвокат, член Общественной палаты России Владислав Гриб, занимавшийся вопросами правоприменения в Крыму. "Я думаю, что есть такие люди, и их немало", — считает он.
Крым по бумагам
Но и без выяснения конкретных цифр Гриб говорит о правовой коллизии, которая пока препятствует экстрадиции. Это все тот же статус Крыма. "Мы готовим документы о том, что мы передаем заключенных с территории Российской Федерации на территорию Украины. А Украина считает, что Крым — оккупированная территория, и она эти документы не будет подписывать. И если она подпишет просьбу с крымской территории на территорию Украины, она начнет де-факто признавать, что Крым — российский", — поясняет он.
В своем ответе омбудсмену Москальковой ее украинская коллега указывает на существование такого противоречия — "наши предложения были отклонены предшественницей госпожи Москальковой […] или предлагалось применение неприемлемых норм международного права, использование которых означало бы признание Украиной юрисдикции России в Крыму".
Лутковская приложила к письму те самые предложения, которые предлагала рассматривать еще Элле Памфиловой. Они говорят об учреждении некоего ad hoc (специального) механизма по выдаче заключенных Украине. Из приложения на нескольких страницах суть этого механизма неясна.
Владислав Гриб предлагает решать проблему — исключив Крым из процедуры экстрадиции. По его словам, всех, желающих отправиться в заключение на Украине, надо перевести в тюрьмы пограничных с Украиной российских областей. "Формально перевести этапом в Ростов или Белгород. И оттуда — без проблем, из других городов мы украинцев направляем. Юридически все будет правильно".
При желании в российских законах можно найти статьи, которые бы препятствовали такому вывозу. Так, статья 81 УИК РФ определяет, что заключенный должен отбывать наказание в одном месте, а перевод в другое место для экстрадиции возможен не раньше, чем за три месяца до окончания срока наказания.
Впрочем, особенности передачи Украине Надежды Савченко и ответного перемещения в Россию двух россиян показывают, что при наличии политической воли такие препоны легко преодолимы. Заочный спор двух уполномоченных по правам человека показывает, что пока такая воля — в дефиците.
