Джамала: не могу петь в России, пока в Крыму пропадают татары

Украинская финалистка "Евровидения", победительница "Новой волны-2009" Джамала рассказала латвийскому Delfi, как родилась ее песня "1944" о судьбе ее семьи и трагедии крымских татар, почему сама она пока не ездит к родителям в Крым, что думает о судьбе Украины и своей роли в ней.

Явление украинской певицы крымско-татарского происхождения Джамалы на "Новой волне-2009" в Юрмале произвело эффект праздничного фейерверка — никто не сомневался, что именно она безусловный фаворит конкурса. Так оно и случилось. Позже латвийский режиссер Виктор Вилкс снял оригинальный клип на песню Джамалы "У осени твои глаза". Очень скоро Латвия снова увидит певицу — в туре в поддержку ее песни "1944", прошедшей в полуфинал международного конкурса "Евровидение".

На написание композиции Джамалу вдохновил рассказ прабабушки о трагедии, которая произошла с крымско-татарским народом в 1944-м году. 37% зрителей отдали свои голоса исполнительнице, притом что жюри с участием Константина Меладзе и Андрея Данилко (Верка Сердючка) выбрало своими фаворитами других исполнителей. И все же окончательная победа была присуждена Джамале, так как по условиям конкурса при равной сумме баллов победителем является тот участник, который наберет большее количество баллов по итогам голосования зрителей.

Пять лет назад вы предприняли первую попытку штурма "Евровидения" с жизнерадостной песней Smile. Но ее не выбрали. После этого вы говорили, что больше ни за что не согласитесь проходить отбор, а участвовать в "Евровидении" будете только в случае, "если бы написалась подходящая песня, с важным месседжем, и никаких отборов — лишь если вас сразу пригласят". Почему в этом году решились на еще один отбор?

Песня Smile слушателям очень понравилась — они даже собирали подписи за то, чтобы устроить дополнительный тур с более совершенной системой голосования. Всем было очевидно, что отбор был проведен нечестно. В финале можно было отправить с одного телефона неограниченное количество смс. Если не ошибаюсь за меня было отправлено что-то около семи тысяч смс, которые пришли с семи тысяч номеров, а за "победителя" — восемь тысяч смс с нескольких сотен номеров. Так же было непонятно, как выставляли оценки десять членов жюри. Это выглядело откровенно коррупционной схемой — все были шокированы такой наглостью.

Пять лет после этого у меня и мысли о конкурсе не возникало — писала песни, ездила по фестивалям, снималась в кино… В этом году права на проведение отборочного тура купил другой канал, и все сразу стало по-другому. Во-первых, был введен четкий и понятный каждому регламент. Три члена жюри. Все сразу сообщают оценки, сразу же обосновывают почему поставили именно такой бал. С одного телефона — одно смс. За честностью голосования следила та же юридическая компания, которая обслуживает и "Оскар".

Когда мне предложили участие в отборе, я согласилась не сразу. Думала несколько недель, хотя к этому моменту "1944" уже была записана, но нигде не исполнялась. Где-то за неделю до съемок все-таки решила принять участие.

Помню, я стояла на сцене и услышала, что по оценкам жюри победила группа The Hardkiss. Я решила, что это явный знак: не нужно мне "Евровидение". И хотя потом зрители присудили победу мне, я уже на тот момент свою миссию как музыкант выполнила, люди меня услышали. После отбора дала рекордное количество интервью: BBC, Reuters, Associated Press, France Press, France 24, Deutsche Welle, Euronews, ARD, ZDF, The Times, Bild, Die Welt, Stern … Мне даже неудобно было из-за такого внимания — я ведь просто написала песню о своей прабабушке.

Вас не смущало, что у конкурса достаточно гламурный оттенок, а у вас такая серьезная песня, к тому же многие сочли ее политической?

Я об этом не думала. Моя песня написана от души. Без всякой задней мысли. Ее назвал политической какой-то российский депутат (первый зампред комитета Госдумы по информационной политике Деньгин выразил надежду, что руководство "Евровидения" отклонит песню, как политизированную, — прим. Ред.) Конечно, в ней нет никакой политики. Официального ответа от EBU еще нет, но они уже написали у себя в twitter, что не нашли никакого политического контекста ни в тексте, ни в названии.

Можете рассказать историю песни "1944"…

1944 — точка отсчета, которая изменила жизнь моей семьи, моей прабабушки и тысячей крымских татар. Написала я эту песню полтора года назад. События, которые происходили тогда в нашей стране, заставили многое переосмыслить. Все это наложилось на историю нашей семьи, в памяти всплыли многочисленные рассказы моей прабабушки Назылхан и дедушки Айяра о депортации крымских татар в 1944-м. В тот период я и написала эту песню.

С тех пор она лежала себе, я не включила ее даже в свой новый альбом "Подих", который вышел в конце прошлого года. Эта песня была для меня очень тяжелой в эмоциональном плане, я даже хранила ее в отдельной папке в компьютере, и все время боялась к ней возвращаться. Моя прабабушка потеряла во время депортации свою дочь, одного из пятерых детей. Мне не хотелось лишний раз расстраиваться, а я понимала, что это неизбежно произойдет, как только я вновь начну работать над этой композицией.

У меня очень близкие отношения с моей семьей. Я каждый день общаюсь с мамой, папой, дедушкой и сестрой, которая живет в Стамбуле. Один день их не услышу — и в сердце сразу тревога. Можете представить мои ощущения, когда в период отключения электричества я не могла связаться с родными почти две недели — у них не работал ни интернет, ни телефон. И видели бы вы моего папу, когда я, наконец, прорвалась к ним по скайпу с безумным лицом, а он такой позитивный: "Что ты, Сусанночка (настоящее имя певицы Сусанна Джамаладинова, — прим. ред.), не волнуйся! У нас все хорошо, у нас есть свечки, и в котле готовить не разучились".

Судя по тому, что вы родились в Оше, вы вместе с семьей пережили возвращение на историческую родину?

Мы переехали из Средней Азии, когда мне было девять месяцев. На долю моих родителей выпало, конечно, очень много тягот. Когда они поженились, папа сразу объявил маме, что хочет вернуться в Крым — в село Малореченское, откуда была депортирована моя прабабушка и уходил на войну мой прадедушка. Именно он выкопал колодец, которым до сих пор пользуется все село. Там наши корни.

Сначала наша семья переехала в Мелитополь — ждали четыре года, пока крымским татарам не разрешили вернуться в Крым. Только в 1986 году получилось оформить покупку дома в Малореченском. Папу из-за его фамилии в Крыму не прописывали, поэтому оформили дом на маму — она армянка. Так что мы были одними из первых крымских татар, которые купили дом в Крыму. А уже в начале 90-х началось массовое возвращение.

Вы чувствовали к себе особое отношение со стороны местных жителей?

Да. В детстве я всегда ощущала проявления национализма. Одноклассники всячески пытались меня задеть, говорили: татары должны ехать в свой Татарстан. Я старалась не обижаться, понимая, что дети лишь транслируют то, что слышат в своем окружении. В школе о депортации ничего не рассказывали, но в нашем доме эта тема поднималась часто. Например, садимся мы за казан с пловом, а дедушка начинает вспоминать, какой голод и холод были в Средней Азии, как агрессивно было настроено по отношению к ним местное население — советская пропаганда изображала крымских татар какими-то нелюдями. Их не брали на работу, они голодали, болели… От этих ужасных условий умерло больше 100 000 человек.

Моя бабушка Эдие рассказывала, как убили ее маму — уколом в больнице. Крымским татарам делали "вакцинацию", от которой они умирали. Бабушка пришла в больницу — ей сказали: ищи свою маму в морге. Она говорит: я зашла в морг, а там горы трупов — так и не нашла ее. А прабабушка Назылхан рассказывала, как мой дедушка в 13 лет попал в больницу с дизентерией, и ему сосед по палате сказал: беги, ваших тут убивают — вылечишься как-нибудь сам. И только благодаря этому дедушка остался в живых. Вся история наша семьи пронизана этими трагедиями.

Возвращение на родину тоже было непростым. Папу, выпускника консерватории, дирижера, отказывались прописывать, он не мог работать по специальности. Поэтому занялся садом и огородом. Выращивали огурцы-помидоры, цветы, разводили барашков. Я с детства работала на земле и пасла наше маленькое стадо. Помню, даже поход на море всегда надо было заслужить. Прополола траву, маме помогла, барашков в поле выгнала — только потом купаться. В итоге всего у нас было в достатке: и любви, и труда, и воспитания… И мы всегда были готовы преодолевать любые трудности.

После школы я поступила учиться в Симферопольское музыкальное училище. Когда в 2001 году после трех курсов я решила покорять Киевскую музыкальную академию им. Чайковского, моя педагог посоветовала… сменить фамилию Джамаладинова. И начала мне рассказывать весь бред из советских учебников про крымских татар-предателей. Я категорически отказалась. Вы знаете, в Киеве я впервые ощутила себя… нормальной: могу спокойно называть свою фамилию и гордиться ею. На экзамене по специальности, после того как я исполнила произведения Моцарта и Верди, завкафедрой неожиданно спросил у меня: ты можешь сказать, как на крымско-татарском будет "я тебя люблю!". И я поняла, что принята.

Как события на Украине затронули вас и ваших близких?

Самым непосредственным образом. Я живу в Киеве, все события, происходящие в столице, буквально наблюдала из окна квартиры. Поддержку людям, которые пострадали и продолжают страдать, я выражаю так, как могу, в первую очередь своей музыкой и гражданской позицией.

Конечно, моей семье в Крыму сейчас очень непросто. Они страшно расстроились, когда в музыкальной школе Малореченского с доски почета сняли мой портрет, который висел там со времен победы на "Новой волне". Его даже хотели сжечь, но потом все-таки отдали маме, преподнеся это как проявление гуманизма. Люди там, в большинстве своем, неплохие, но оказалось, что у них сильно развит стадный инстинкт. Почему-то они готовы в одно мгновение забыть все хорошее, что делали для них мои родители. Теперь они мыслят категориями "бандеровцев", "фашистов", и всей прочей чепухи, которую несут по российскому телевидению.

Мои папа и мама — необычайной доброты люди. У нас в селе, как только кому-то нужна помощь — все бегут к Алиму. У него золотые руки и золотое сердце. Мама преподавала в музыкальной школе Малореченского — к ней приезжали дети из трех окрестных сел. Она взялась обучать одну девочку с церебральным параличом, было очень сложно, но через пару лет у ребенка начала восстанавливаться речь и ходьба. Про этот случай даже научную работу написали.

Долгое время мама ухаживала за пожилой соседкой Верой Васильевной, которая перед смертью рассказала маме историю, как маленькой девочкой она приехала в Крым из-за Урала, и детям в школе рассказывали, что крымские татары оставили после себя не чистые беленькие домики с ухоженными виноградниками, а клоповники-развалюхи и разоренные поля. Все эти мифы внедрялись в сознание детей… И вот история опять повторяется.

У родителей не было мысли покинуть Крым?

Нет. Отец ни за что не хочет еще раз потерять родину. Он же изначально не был согласен ни на Симферополь, ни на Алушту, хотя в городе ему было бы легче найти работу. 25 лет он строил дом в Малореченском, возделывал невероятный инжировый сад, растил гранаты, хурму, кизил, черешню. Там похоронена моя бабушка…

У ваших родителей остались друзья? Есть ли среди них те, кто голосовали за российский Крым?

Настоящие друзья, конечно, остались. Но все они — за Украину. Естественно, родителям сейчас в Крыму непросто, но они стараются не провоцировать конфликты. Когда маму на рынке спрашивают, что там твоя дочка за ерунду написала про 1944 год, она говорит: а разве ты была там в 1944-м и лучше знаешь, как там было? И я считаю, что нельзя отвечать на обиду обидой. Всегда надо стараться все проговорить, даже с теми, кто не хочет тебя слышать. Не давать повода задираться. Я сама сужу о людях по их поступкам, а не по их политическим убеждениям. Я не считаю человека хорошим лишь потому, что он много денег перечисляет в АТО (официальное именование властями Украины вооруженного конфликта на востоке страны — прим. Ред.). Это неправильно. В каждом человеке очень много разных качеств.

У вас есть возможность навещать родителей?

Я не была в Крыму почти два года. Мама с папой навещают меня, а вот дедушку не видела давно. Я не хочу усугублять ситуацию, привлекать к ним лишнее внимание. Неизвестно, как к моему визиту отнесется местное "правительство", ведь, по их мнению, я поддерживаю "фашистскую хунту".

Что думаете об идее главы украинского института национальной памяти Владимира Вятровича, в случае вашей победы на "Евровидении" следующий финал конкурса провести в Севастополе?

Думаю, это пока невозможно. Поэтому, в случае моей победы, "Евровидение" пройдет в Киеве.

Украинский конфликт поделил и мир искусства. В Латвии есть деятели культуры, которые отказались работать с Россией, другие, как Brainstorm и Интарс Бусулис, выступают там часто, придерживаясь позиции, что не могут предавать своих зрителей и сжигать культурные мосты. Какую позицию заняли вы?

Я очень уважаю Brainstorm и Интара Бусулиса — они замечательные музыканты и имеют право на свою позицию, которую я не вправе осуждать. Так же как не вправе осуждать украинских артистов, которые концертируют в России. Я знаю, что у меня сохранилось много поклонников в России, которые меня ждут и пишут письма, но я там выступать не могу. Слишком много болезненных ассоциаций. Не могу я петь в Москве в то время, когда я знаю, что в Крыму пропадают крымские татары, которые открыто высказывают свою позицию. Их сажают в тюрьмы, в их дома подбрасывают наркотики, обвиняют их в экстремизме, не дают спокойно молиться в мечетях…

Как вы узнаете правду о ситуации в мире и вашей стране — кто ваши доверенные источники?

Я, конечно, все равно, смотрю и читаю новости, просто стараюсь, чтобы они не затягивали меня с головой. Кроме этого, есть журналисты, которых я знаю и мнению которых доверяю. И за несколько лет уже убедилась, если они дают экспертную оценку — это соответствует действительности. Ну и, конечно, мои друзья, которые были участниками или очевидцами тех или иных событий.

Как, по-вашему, надо было решить языковой вопрос на вашей родине?

Что тут решать? В Латвии два государственных языка? Один! В России, несмотря на то что там проживают сотни национальностей, тоже один государственный язык. В нашей стране государственным языком должен быть украинский. При этом в Украине всегда свободно говорили на русском, русский язык и сейчас повсюду: в учебных заведениях, массмедиа, телевидении, везде! За годы независимости Украины русский язык никто никогда не притеснял. Лично я говорю на русском. Каждый житель Украины говорит на том языке, на котором ему нравится говорить. Это совершенно надуманный и искусственно раздутый повод, который использовало российское ТВ, для того чтобы оправдать весь тот ужас, который сейчас происходит на Донбассе.

На каком языке говорят у вас в семье?

На русском. Украинский я тоже хорошо знаю — с детства смотрела на нем телепередачи, так и выучила. Признаюсь, я плохо знаю крымско-татарский, хоть и пою на нем песни. Вот мой папа знает родной язык в совершенстве, а бабушка и дедушка говорили только на нем. Мама у меня армянка, а ее бабушка — украинка. Такая вот горячая смесь! Между собой родители всегда говорили по-русски. И это никогда не было проблемой. Поэтому, когда языковую тему раздули на ровном месте, это для меня было очень странно.

Каким вы видите будущее Украины и свою роль в нем?

Хочется верить, что все у нас получится. Украина не только географически находится в Европе, но и ментальность украинцев ближе к европейской. Поэтому и будущее Украины, конечно же, с Европой. Но, очевидно, что для этого придется очень много поработать во всех сферах.

Мой дедушка говорил замечательную фразу на крымско-татарском, которая переводится буквально так: "Себя смотри". Каждый должен начать с себя: люди культуры — заниматься культурой, врачи — лечить, политики — наладить отношения с народом, чтобы людей не охватывало в очередной раз разочарование. Я верю в Украину, но чтобы догнать развитые страны нам надо не то что идти семимильными шагами, а буквально лететь со всех ног.

Вы это очень красиво делали пять лет назад в клипе к песне Smile. Все-таки хочется, чтобы людей объединяла улыбка, а не скорбь.