Боец батальона "Днепр-1": если убрать Россию, конфликт на востоке можно решить быстро
Добровольческий батальон "Днепр-1" был создан в апреле этого года в качестве подразделения Министерства внутренних дел Украины. Финансирование подразделения взял на себя нынешний губернатор Днепропетровской области Игорь Коломойский.
В данный момент, по словам представителя пресс-службы батальона, в нем более 500 человек. Штаб батальона находится в первом этаже здания областной администрации, область окружена блокпостами, бойцы батальона следят за порядком в городе и области, координируют свои действия с "Правым сектором", а также участвуют в боевых действиях.
DELFI побеседовал в одним из бойцов этого добровольческого, куда однако не так просто попасть. Боец Никита рассказал о буднях батальона, его целях, задачах и своем опыте на передовой. Он просил не называть фамилии и на просьбу сделать фото — сказал, что фотографируются бойцы только в балаклавах.
- Что такое ”Днепр-1”, почему вы сюда пришли и какие задачи батальон перед собой ставит?
- Это добровольческий батальон, никого насильно сюда не тянут.
- Приходят без военной подготовки?
- Нет. Обязательна служба в армии, идет серьезный отбор. Первые разы, когда я был, очень серьезно отбирали по физической, психологической подготовке. Ты идешь на полигон и там смотрят, как ты поведешь себя. И отбирают уже по критериям. Батальон ”Днепр-1” — это батальон, который воюет. Основные воющие батальоны — это ”Азов”, ”Донбасс”, ”Днепр-1”, ”Аайдар”. Это не такие, как ”Сичеслав”, которые постоянно на постах стоят. Т.е. нам постоянно звонят, вызывают.
- У вас постоянно какое-то количество людей находится в зоне боевых действий?
- Да, постоянно, ротация. Всегда есть люди на передовой, места я вам сказать не могу, но они там.
- Как обстоят дела с вашим обмундированием, оружием?
- Минимально дает батальон — оружие и экипировку. Но в основном — это волонтеры. Все, что вы на мне видите — это все волонтеры. Кто деньги приносит, кто на передовую приезжает с провизией, экипировкой. Кто-то приносит в штаб помощь — от еды до прицелов стоимостью по 20 000 гривен. Покупают машины, привозят нам.
- Вы сами были в зоне боевых действий, что вы можете рассказать о том, что происходит?
- Всем страшно и все всё понимают. Не страшно только дураку, но потихоньку люди привыкают.
- Что заставляет человека сделать такой шаг — выйти из мирной жизни и пойти воевать?
- Чтобы тут такого не было. Если люди в Донецке и Луганске допустили у себя дома войну, то мы пошли, чтобы наши родные этого не видели, чтобы девочки тут спокойно жили, не видели всей это грязи.
- То, о чем договорились в Минске, мирный план, по вашему мнению, это действует?
- Перемирия не было. В момент, когда объявили перемирие я был там, в Донецкой области. О перемирии не было никакой речи, все как стреляли, так и продолжали стрелять.
- В одном из материалов СМИ по событиями на востоке Украины говорилось, что в юго-востоке Украины нет единства среди сепаратистов. Это, по вашему, так?
- В Донецке очень много подразделений. Как у нас батальоны — у них то же самое. Только теперь они уже и между собой воюют. Не знаю на чем это основано, на деньгах или еще чем-то, но воюют между собой.
- Как бы вы оценили военную подготовку своего противника?
- Средне. Есть хорошие бойцы, есть не очень. У них в основном низшие слои общества, не хочу сказать — алкоголики и наркоманы, но им дали оружие, чему-то научили и вот они воюют.
- Т.е., по вашему мнению, без цели и принципов?
- Да, в основном из-за финансов.
- Российские войска были в вашем поле зрения?
- В Иловайске, когда наши выходили из окружения, была регулярная русская армия.
- Что вам наиболее запомнилось от нахождения на передовой?
- Запах и глаза людей, которые там были. Не страх, а такие фарфоровые глаза. Это самое яркое впечатление.
- Донецкая область недалеко. Как все это ощущается в Днепропетровске?
- В Днепропетровске это вообще не ощущается. Когда возвращаешься оттуда и видишь, как люди спокойно гуляют с детьми или еще что-то… Поначалу очень злило, когда ты оттуда приезжаешь, а люди не понимают, что там творится. Потом наоборот, это дает стимул к тому, чтобы они и не видели этого.
- Есть ли, по вашему мнению, объективная информационная картинка того, что там происходит?
- Я думаю, люди предполагают, но полностью не знают, что там происходит.
- В область приезжают люди из Донецка?
- Только официально здесь 10 000 беженцев, если не ошибаюсь.
- К вам в батальон приходят люди из Донецка?
- Есть. И донецкие, и крымские, и луганские. Все есть.
- Вы действуете сами по себе при МВД?
- Да, координируем действия со штабом АТО от МВД.
- Какие полномочия у вашего батальона?
- Мы как милиция, но воюющая милиция.
- В городе были выборы, вы следите за ситуацией? (разговор происходил 26 октября в день выборов).
- Мы следим за порядком. Если где-то что-то случится — мы выедем. Люди все одеты, готовы, вооружены.
- Были прецеденты в городе, когда вам приходилось выезжать?
- Были, нам звонили с блокпостов, что кто-то пытался проехать с оружием. Мы выезжаем и разбираемся. Мы сотрудничаем со всеми — с СБУ и т.д. Область окружена блокпостами. Чтобы из Донецка приехать к нам, нужно проехать минимум 7 блокпостов.
- Каковы по вашим данным потери украинской армии и батальонов?
- Я вам точную цифру не назову, потому что никто не знает. После Иловайска у нас было много погибших. Много людей пропали без вести. Очень много потерь.
- Почему точной цифры никто не говорит?
- Не знаю. Штаб АТО не дает точных цифр, может боятся сказать — много людей пропали без вести, многие в плену. Неизвестно многое, идет обмен пленными. Много нюансов.
- Среди бойцов вашего батальона были такие, кто был в плену и вернулся?
- Да, были такие.
- Что они рассказывают?
- Ничего они толком не могут рассказать. Ничего сильно интересного не рассказывают. Говорили, что дэнэеровцы очень плохо относятся, а русские офицеры многих даже там спасли. И там есть нормальные люди. Они думали, что приехали в Ростов на учения, а оказывается, что они тут на уже на украинской территории. И их пленные рассказывали, что когда по ним начали стрелять украинские танки, они подумали, что Украина зашла в Ростов. Т.е. они по полям заехали в Украину и даже не поняли, что на нашей территории, русские солдаты в неведении были.
- Как вы прогнозируете ситуацию, как она разрешится?
- Я не знаю, прогнозировать ничего не могу. Это очень тяжело.
- Насколько украинская линия фронта сейчас закреплена и есть ли решимость идти дальше?
- Я так понял, что президент хочет достигнуть мирного согласия. Но если бы российская сторона перестала поставлять оружие и все остальное, то ситуация решилась бы намного быстрее.
- Мирное решение конфликта, по вашему мнению, возможно?
- Если Россию убрать, то можно. Россия это все спонсирует, помогает, укрепляет.
- У вас есть ненависть к России?
- Чуть-чуть есть. Но военное уважение к ним тоже существует.
- Что планируете в ближайшее время?
- Сейчас нужно сделать честные выборы и потом будем ждать боевой задачи. Может быть опять куда-то ехать на передовую, укреплять. Может быть, тут искать диверсионные группы.
- Они тут есть?
- Я думаю есть, и не только тут. Пока еще не было инцидентов, чтобы им получилось что-то сделать, мы везде были первыми.
- Какие у вас отношения с ”Правым сектором”?
- С правосеками? Очень хорошие. Мы координируем дейстаич, и с правосеками, и с другими, со всеми. С военными тоже тесно взаимодействуем. Если раньше не очень, и был слив информации, то сейчас почистили их ряды, и это происходит очень редко.
- СМИ писали о воюющих в рядах добровольческих батальонов иностранцах. У вас есть такие?
- У нас нет таких.
