Ивари Падар: «Пусть зарплаты будут меньше, но вовремя!»
— Господин министр, объясните, пожалуйста, в чем причина катастрофического падения государственных доходов, куда так резко испарились деньги?
— В предыдущие годы бума экономика стран Балтии и многих других государств по всему миру росла во многом за счет обильного притока кредитных ресурсов, особенно в сфере недвижимости. Мировая экономика была в отличном состоянии, кредиты давались очень легко. В самые тучные годы рост экономики Эстонии превышал 10% в год.
Но это был не совсем естественный рост: реальная база составляла, по моей оценке, половину от этих цифр, все остальное пришлось на надувание ценовых пузырей из-за чрезмерного притока «легких» кредитных денег, прежде всего, на рынке недвижимости. Когда-то эти пузыри должны были лопнуть, что сейчас и происходит. От рынка недвижимости зависят строительные фирмы, производители и продавцы стройматериалов, мебели, бытовой техники и прочие. По цепочке беда коснулась очень многих.
Второй по значению фактор — состояние мировой экономики. Пузыри надулись и лопнули во многих странах, начиная с ипотечного кризиса в США, это привело к глобальному экономическому спаду. Эстония очень зависима от состояния экспортных рынков, что мы могли наблюдать в четвертом квартале прошлого года, когда резко упал наш экспорт по всем ключевым партнерам — Прибалтика, Швеция, Россия, Украина.
Наглядный пример: по всему миру автомобилестроение переживает серьезный кризис, в том числе в Швеции и России, куда Эстония поставляет различные комплектующие, начиная с ремней безопасности Norma.
Эти факторы обусловили резкое снижение доходов эстонских фирм и их отчислений в государственный бюджет.
— Не кажется ли вам, что государство отчасти само спровоцировало проблему нехватки доходов ошибочной налоговой политикой? Пример — акцизы на алкоголь, которые были резко повышены в последнее время, что привело не к росту их сбора, а — наоборот — спаду и поставило в очень сложное положение производителей алкоголя. И ведь пить меньше не стали, просто часть потребителей, как обычно бывает в таких случаях, переключились на нелегальный алкоголь.
— Я не могу подходить к этому вопросу исключительно с финансовой точки зрения. Все-таки до повышения акцизов на алкоголь крепкое спиртное у нас было слишком дешевым. Это ненормально, когда бутылка водки стоит 45 крон, как было всего два года назад. Да и, как показывают исследования, большого роста потребления нелегального спиртного не наблюдается. И сам я, наблюдая за своими соседями-хуторянами, сказал бы, что просто стали немного меньше пить.
Да, мы допускали какие-то ошибки. Но грубых просчетов удалось избежать. Более того, в свое время было принято немало очень важных решений, которые помогают нам в сегодняшнюю трудную пору. Огромное значение для страны сейчас имеет Резервный фонд, который начали собирать еще в 1998 году. Я думаю, все мы должны поминать добрым словом Марта Сиймана и Марта Оппмана, которые заложили этот фонд. Второе правительство Марта Лаара основало Страховую кассу по безработице. Что бы мы сейчас делали без нее? Конечно, сегодня очевидно, что в лучшие времена надо было бы больше вкладывать туда, но хорошо уже то, что эти запасы есть, пусть и не очень большие.
Самым первым моим шагом на посту министра финансов стало проведенное совместно с председателем правления Банка Эстонии Андресом Липстоком совещание с руководителями крупнейших банков, на котором мы убеждали банкиров, что нельзя накачивать в экономику так много кредитов, как это делали они.
— Однако банки к вам не особенно прислушались.
— К сожалению, это так. За что мы все теперь и расплачиваемся. На словах банки с нами соглашались, но все равно во главу угла ставили интересы собственного маркетинга и агрессивно боролись друг с другом за долю «пирога» кредитного рынка. Ведь доходило до того, что, когда у клиента подходили к концу выплаты по старому кредиту, ему звонили из банка и спрашивали: «А еще один кредит взять не хотите?» Это происходило буквально полтора года назад!
Главное — доверие
— Нынче модно сравнивать современный кризис с Великой депрессией 1929—1934 годов. Как вы считаете, правомерно ли такое сравнение?
— Пока никто не знает, как далеко зайдет нынешний спад в экономике, быть может, в какой-то мере он будет сопоставим с Великой депрессией. Одна из ключевых ошибок далекого прошлого заключалась в том, что банки оставили наедине с их проблемами, это привело к параличу финансовой системы, а он привел к упадку всей остальной экономики. В наши дни, как мы видим, государства поддержали финансовый сектор и миру удалось избежать самого худшего.
Наглядный пример — Parex Banka. Все мы — Северная Европа и Балтия — внимательно следили за этим банком, его нарастающие проблемы были очевидны. Итогом многочисленных консультаций стало решение не допустить банкротства банка, если понадобится, национализировать его, что и было сделано.
Это был лучший способ исправить ситуацию, поскольку экономика — очень эмоциональная тема, многое держится на доверии и чувстве стабильности. Ведь в чем главная проблема нынешнего кризиса? В острой нехватке доверия! Деньги в мире никуда не исчезли, они есть. Но инвесторы стали с особой тщательностью рассматривать варианты вложений. И каждое крупное банкротство в финансовом секторе резко усиливает их осторожность, приводя к эффекту снежного кома.
Кстати, то, что в Эстонии проведено уже два сокращения бюджета, служит хорошим сигналом для зарубежных партнеров, которые видят, что мы занимаемся проблемами и стремимся решать их, живя в пределах своих финансовых возможностей. Министерство финансов делает все возможное, чтобы обеспечить стабильность. Пусть люди будут зарабатывать немного меньше, но чтобы они получали зарплату вовремя, чтобы их жизнь была предсказуемой. Это наш принципиальный подход.
— Насколько сильны разногласия в правящей коалиции по финансовым вопросам?
— Я бы не сказал, что у нас в коалиции серьезные противоречия. Да, споры постоянны, но они не носят принципиального характера. Если вспомнить обсуждение бюджета, то наша партия отстояла обязательное повышение пенсий, пусть и меньше, чем планировалось изначально, всего на 5%. Но баталии вокруг пенсий нам гарантированы и на будущее.
Сейчас почти 600 тысяч человек подключились ко II ступени пенсионного страхования. Конечно, очень просто взять оттуда пару миллиардов на латание бюджетных дыр, как предлагают некоторые. Но мы ведь несколько лет назад затевали пенсионную реформу с прицелом на далекое будущее, чтобы обеспечить людям достойную старость. Одна из моих задач на посту министра заключается в том, чтобы не допустить безответственных, скоропалительных решений.
Крона незыблема
— В последнее время все ниже народное доверие к эстонской валюте, все чаще в договорах об аренде недвижимости появляется пункт, говорящий о привязке кроновой цены к курсу относительно евро. Чем вы могли бы успокоить людей, опасающихся девальвации кроны?
— Во-первых, никакой угрозы для кроны не существует. Каждая наличная крона обеспечена валютными запасами Банка Эстонии. У государства накоплены большие резервы, общая сумма которых составляет около 20 миллиардов. Тратим мы эти резервы очень осторожно, и постоянные сокращения бюджета, не допускающие большого дефицита, также способствуют хорошему здоровью национальной валюты.
Но есть и другая сторона вопроса — экономическая целесообразность. Иногда бывает экономически выгодно девальвировать валюту, например, стимулируя экспорт. Мы тщательно анализировали все возможные последствия и пришли к однозначному выводу, что Эстонии крайне невыгодна девальвация кроны. Достаточно сказать, что 97% жилищных кредитов привязано к курсу евро. Уже одно это обстоятельство говорит о многом.
— Помог бы Эстонии экстренный переход на евро и чем? Зачем вообще нам так необходим переход на евро?
— Евро в мире — это знак качества. Доверие к нему как к одной из самых сильных валют мира очень высоко. Вхождение в еврозону способствует повышению статуса национальной экономики, служит важным сигналом для инвесторов, которые рассматривают страну как более стабильную и предсказуемую. Наконец, отпадает необходимость обмена валюты в торговле со странами еврозоны, а это наши ключевые партнеры. Наконец, с переходом на евро прекратятся всякие спекуляции на тему возможной девальвации.
— Как вы относитесь к идее взять кредиты на покрытие бюджетного дефицита и инвестирования? Могут ли Эстонии дать кредит на достаточно выгодных условиях? И сколько мы можем вообще брать?
— Мы уже ведем переговоры о предоставлении кредитов, например, с Европейским инвестиционным банком. По нынешним оценкам, дефицит бюджета составит при плохом сценарии порядка 7 млрд крон. Половину этой суммы мы покроем из собственных резервов, остальное — за счет кредитов. Займы предполагается брать под конкретные проекты, условия вполне приемлемые.
Что касается пределов кредитной нагрузки, то определить их непросто. Как известно, согласно Маастрихтским критериям, госдолг не должен превышать 60% ВВП. У нас с этим все просто замечательно, долговая нагрузка самая низкая в ЕС, немногим более 3% от ВВП. Но я не считаю, что целесообразно доводить до 60%, это слишком много.
Как мы видим на примере южных стран ЕС, обремененных большими долгами, огромные суммы из бюджета идут на обслуживание госдолга, сковывая экономику. Я бы сказал, что 10% от ВВП — это вполне приемлемо, не обременительно. Так что мы еще можем брать кредиты без особой опаски, сейчас как раз такое время, когда они необходимы.
— Есть ли какие-то положительные последствия кризиса?
— Несомненно. В экономике происходит исправление накопившихся перекосов, мы исправляем допущенные ошибки и извлекаем уроки на будущее. Важно и то, что более тесными стали наши контакты с зарубежными коллегами. Мы сотрудничали с центробанками и министерствами финансов наших балтийских и скандинавских соседей и ранее, однако особенно плотным стало взаимодействие с середины прошлого года, под влиянием кризиса, с которым пытаемся бороться сообщa
