Новые обиженные
В соответствии с законами жанра имелись и "старые обиженные" — эти отметились Декларацией Эстонского учредительного собрания о государственной самостоятельности и независимости Эстонии от 19 мая 1919 года. В декларации одной строкой ругают Германию, одной строкой хвалят Швецию, и на четырех страницах убористым шрифтом (64 строки на страницу) педантично обижаются на Россию. Попутно обдумывая собственную судьбу.
Выдержки из данного произведения ныне воспринимаются как фарс. Вот, например:
"Наиболее решительные приемы применялись в целях обрусения эстонского народа. Русский язык сделался господствующим в учреждениях самоуправления и в судах. Бесконечно трудным стало ведение дел с чиновниками, не знающими языка… Даже в народной школе, где преподавание велось сначала на родном языке, последний был заменен русским. С ранних лет насиловали таким образом эстонскую молодежь умственно и душевно, пытались возбудить в ней чувство презрения ко всему самобытному и задерживали ее естественное развитие".
Итог этим обидам известен. Вот что пишет по этому поводу А.Б.Зубов в своей работе "Конституционные основы правопреемства в России": "Эстонцы говорят, что 1920 году, когда русские заключали с Эстонией мир, они Усть-Лугу, Ивангород, Печоры передали Эстонии, поэтому они — часть Эстонии. Но какие это русские заключали с Эстонией мир в 1920 году? С кем эстонцы пошли на мир, чтобы подтвердить свою независимость, получить 12 миллионов золотом контрибуции и древние русские земли Изборска и Печор? Разве они заключили этот мир с законной русской властью? Нет. Эстонцы 2 февраля 1920 года в Дерпте заключили мир с большевиками. А большевики — это власть незаконная, разбойно захватившая власть в России".
Реваншисты усвоили уроки предков, согласно которым за причиненные обиды Россия должна откупаться золотом и территориями, поэтому объект обиды решили не менять и стали обижаться на государственном уровне в 1992 году, когда решением Президиума Верховного Совета Эстонской Республики была создана Государственная комиссия по расследованию репрессивной политики и преступлений против человечности. В 1993 году в этот процесс вмешалось Рийгикогу (RT I 1993, 40, 591), поменяло состав комиссии и утвердило ее устав.
Так как в прессе деятельность этой комиссии отражалась довольно своеобразно, то есть смысл обратиться к первоисточникам. Так, цели комиссии были Рийгикогу определены следующим образом:
"1) анализ репрессивной политики, проводимой на территории Эстонской
Республики в ХХ веке в годы Советской и Германской оккупации (в
дальнейшем — оккупации);
2) выяснение связанных с геноцидом преступлений, совершенных во время
оккупаций в отношении граждан Эстонской Республики;
3) оценка экономического ущерба, причиненного эстонскому народу
оккупациями;
4) выработка объективной научной оценки деятельности оккупационных
властей в ХХ веке в Эстонии".
Сразу обращает на себя внимание то обстоятельство, что факты оккупации и геноцида считаются парламентом установленными, т.е. "объективная научная оценка" присутствует изначально. Без комментариев. Переходим к деньгам, но сначала разберемся с самой комиссией.
Согласно п.16 решения данная комиссия — юридическое лицо, что по меньшей мере странно, так как публично-правовые юридические лица в этой стране создаются на основании законов, а не решений Рийгикогу. Ст. 71 Конституции на этот счет скупа; в ней говорится лишь, что "Рийгикогу создает комиссии". Исходя из смысла ст. 20 Закона о Рийгикогу, данная комиссия — это следственная комиссия, созданная "для расследования обстоятельств события, представляющего публичный интерес".
Дальше. Согласно п. 20 решения комиссия должна была закончить свою работу в 1995 году, а закончила ее только сейчас; с учетом того, что деятельность этого юридического лица беспрепятственно финансировалась из госбюджета, удивляться не следует. (В сообщении BNS очевидная неточность: в начале июня парламент принял не закон, а решение о прекращении деятельности этой комиссии. Из зарегистрированных на том заседании 96 депутатов в зале присутствовало 62, среди которых против данного решения или воздержавшихся не было).
И вот теперь уже — точно про деньги. Согласно тому же п. 20 решения, результатом работы комиссии следовало считать "изданное в виде белой книги научно обоснованное заключение обо всех ущербах и потерях, которые понес эстонский народ за время оккупаций". Июньским решением парламента Белая Книга (уже заглавными буквами) была передана правительству с тем, чтобы "с ее помощью можно было оценить возможные требования компенсации ущербов и потерь". Правительство обязано закончить пересчет ущербов и потерь на деньги к 1 января следующего года (С точки зрения предыдущей комиссии эта сумма — $49 млрд). С учетом того, что новую, теперь уже правительственную, комиссию возглавил министр юстиции, орел наш Кен-Марти Вахер, следует полагать, что в задачи комиссии входит не только рассчитать требования, но и придумать, как их взыскать.
И тут начинается самое интересное. С кого взыскивать, т.е "ответчик" по делу известен — Россия (Германия куда-то плавно откочевала, и никто не требует мозельских виноградников по аналогии с Новосибирской областью под лесозаготовки). С точки зрения председателя закончившей свою работу парламентской комиссии, теолога Велло Сало, это должен быть "международный суд по примеру суда в Нюрнберге". С данным заявлением теолога можно смело поднимать на смех, т.к. в Нюрнберге, мягко говоря, обвинение могло по меньшей мере обеспечить явку подсудимого в суд. В какой суд собирается обращаться за компенсациями наша правительственная комиссия, поживем — увидим.
Возможный механизм взыскания по этим требованиям я изложил на майской конференции "Русские в Европейском Союзе" в Риге, поэтому вынужден повториться. На мой взгляд, речь может идти о третейском, т.е. договорном суде; решение такого суда по соглашению сторон и по аналогии с решениями Европейского суда по правам человека, должны государствами — участниками спора признаваться (а не исполняться). Выгоды подобного предложения должны быть сторонам очевидны. Эстония получает шанс сформулировать и изложить на языке права свои претензии к России; Россия может на эти претензии аргументированно ответить и выставить свои встречные претензии. Русская община Эстонии также получает возможность представить свои претензии Эстонской Республике в части противоправного лишения русских в Эстонии многочисленных гражданских, экономических и политических прав.
Решение подобного суда содержало бы как историко-политическую, так и правовую экспертизу юридических фактов, по-разному толкуемых сторонами. Я полагаю данную концепцию разрешения спорных вопросов между Эстонией и Россией своевременной, т.к. после вступления Эстонии в ЕС и НАТО кандидаты в третейские судьи из Европы и США могут быть отведены Россией в связи с их возможной ангажированностью, а такая опасность представляется вполне правдоподобной. В случае подписания межгосударственного договора о решении данного спора в международном третейском суде мы имели бы основания рассчитывать на решение вопросов, нерешенность которых совершенно отчетливо отражается на качестве и уровне жизни прежде всего именно русской общины Эстонии.
Однако позиция России в отношении компенсации эстонских обид известна: "Должно быть предельно ясно: эти попытки абсолютно бесперспективны". Данную позицию МИД России можно было бы считать правильной, однако я не считаю ее талантливой. В том случае, конечно, если Россия и вправду хочет помочь своим соотечественникам в Эстонии.
Для выработки иного решения я предложил бы для начала оценить ставки Эстонии в этой, с позволения сказать, пока еще политической игре. С одной стороны — претензии на неизвестно как рассчитанные $49 млрд. и/или Новосибирские лесоразработки. (Один из параметров расчета известен: Велло Сало провозгласил стоимость эстонской жизни равной $250 000. С ним, однако, не согласен Таллинский городской суд, оценивший человеческую жизнь в $500). С другой стороны, в случае отказа суда в признании факта оккупации, трещит по швам вся идея нынешней эстонской государственности. Для доказательства данного факта сошлюсь на работу Пеэтера Вареса "На чаше весов: Эстония и Советсткий Союз":
"Интерпретация событий 1940 г. как насильственного присоединения прямо связана с разработкой законодательства о гражданстве в Эстонии и принципиальным вопросом — если большинство русских появилось в Эстонии для того, чтобы проводить в жизнь оккупационную политику Советского Союза после того, как Эстония была аннексирована в 1940 г., то на какой правовой основе оккупанты и их потомки могут стать гражданами восстановленной в 1991 г. Эстонской Республики? Ответом на этот вопрос стало автоматическое предоставление гражданства гражданам Эстонской Республики до 1940 г. и их потомкам, и определение возможностей натурализации для остального населения Эстонии со ссылкой на Женевскую конвенцию 1949 г. о запрещении заселения оккупированной территории при режиме военной оккупации".
Из сказанного следует, что развенчание или подтверждение эстонской "интерпретации событий 1940 г." имеет своим прямым следствием развенчание или подтверждение права на жизнь эстонского государства в его нынешнем виде, с разделением на граждан первого и второго сорта, а также вынужденных иностранцев. И вот тут следует очень четко разобраться с нашими собственными интересами, интересами русской общины Эстонии. В случае, если предполагаемый суд признает факт оккупации, мы ничего не теряем. Все, что могли, уже потеряли. В случае, если "теория оккупации" признается судом несостоятельной, мы приобретаем право требования. И тогда уже пусть эстонское правительство думает, как и чем ему компенсировать нам годы поражения в гражданских и политических правах.
Конечно, все сказанное имеет смысл только в том случае, если Россия действительно хочет нам помочь. Если нет, то "новые обиженные" так и останутся продуктом для внутриэстонского употребления. А это неприятно, поэтому предлагаю на сей раз отечественного производителя интерпретации событий 1940 года поддержать. Ничего у него, впрочем, не покупая.
