Три русских гимназии Таллинна получили одобрение городской власти вернуться к преподаванию на русском языке. Безо всяких там 60 на 40, правивших бал аж 10 лет и переломавших жизни целого поколения детей. Теперь дело за правительством, но там, похоже, пробуксовок не ожидается.

Школьное образование на родном языке — это действительно здорово. Пусть с оговорками, условиями, пусть временно, но это необходимый для людей глоток в ответ на их крик отчаяния. И все-таки: что на самом деле за всем этим стоит и чем чревато?

Три вместо шести

С момента подписания коалиционного договора, сделавшего возможным этот возврат, прошло уже более полугода. Первоначальная информация о шести школах (четырех таллинских и двух на Северо-Востоке) как-то шустренько скатилась на пять, четыре и ограничилась тремя только в Таллинне. Почему желающих поучаствовать в эксперименте, да с гарантированным получением за шесть лет в каждые руки по 1,5 млн евро дополнительных к бюджету денег, оказалось так мало? На изначально предполагавшиеся шесть ”школо-мест” осталось только три участника!

Причина — в крайней сомнительности эксперимента, когда абстрактно-правильные лозунги опираются на один сплошной ”авось”.

Как только официальное одобрение свершилось, тут же заверещала оппозиция. То есть Партия реформ. Понятно, что соратники по коалиции тоже не вечны (Ладынская из IRL тоже выразила недовольство). И у господина знаменосца школьной деэстонизации, который всю кашу и заварил, уже не нашлось никаких весомых аргументов за то, чтобы претензии реформистов укротить. Чего же ждать дальше?

Единственное, что нашлось у господина Кылварта как бы в оправдание, так это то, что, оказывается, у многих других школ с погружением и переводом обучения на эстонский дела идут довольно благополучно. Им поэтому не нужен этот эксперимент.

Так, спрашивается, зачем и кому он тогда нужен? Только трем ущербным русским школам, руководители которых, в отличие от остальных, оказались неспособными перевести учебный процесс в правильное русло? И теперь из-за капризного ”хочу” нескольких попечительских советов государственные миллионы будут вбухиваться в абстрактный эксперимент?
Отсутствие четкой аргументации приводит ко лжи, которая, разрастаясь, даст неоспоримые и тотальные козыри противоположной стороне. Ну не заявлять же потом задним числом, когда совсем припрут к стенке, что, мол-де, слукавили раньше, погорячились, и вот нате вам теперь чистая правда! А если припрут заодно и еще чем-нибудь?

Методы и методика

Теперь посмотрим, что же обещается делать в ходе эксперимента. Языковые кафе, походы в гости друг к другу… Что за кафе такие? Это с каких пор методом обучения стало кофепитие? Или обязательным условием встречи и согласия эстонца на диалог с русским уже стал проплаченный счет? Что-то в жизни я такого не замечала. А ведь кто-то может потом заинтересоваться размером и содержанием такого счета. И получателем денег тоже, предоставившим эту услугу. И даже количеством таких счетов.

Походы в гости — действительно, очень полезная штука. Только нельзя омрачать ее большими затратами. Иначе загнется и сгинет. Оптимально школы могут обмениваться (и уже обменивались) учениками, но только в пределах десятка и не более пары раз в год. А лучше только один. И ученики должны быть такими, которые лучше остальных владеют ”не своим” языком. Даже такая малость — существенное осложнение учебного процесса. Поэтому частота и массовость тут совершенно неуместны.

Ясно, что ответственным за обмен работникам школ надо заплатить, но не видать тут никаких суперденег.И не всех можно задействовать в таком обмене: важна обстановка в принимающей школе, иначе недалеко и до инцидентов. Подготовка очень тонка.
Создание методик. Надо понимать, что это — главное ядро программы и на него планируется потратить эти шесть лет.

Кто будет эти методики создавать и когда? Школьный учитель — работник конвейера, четко настроенного на выполнение приказов сверху. Его личная задача — выжить между молотом и наковальней, остальное, все-таки хоть немножечко, но потом. Стандартное учительское образование предполагает умение действовать по накатанным схемам, и лишь очень немногие способны на глубокий анализ и критическое переосмысление всего процесса, достаточные для решения проблемы в корне. Той, куда нас уже загнали.

Привкус гапонщины

Для этого необходимы совсем другой, нестандартный уровень мышления и возможность работать длительное время (!) без давления извне. Именно для того, чтобы предложить решение, на которое уйдет несопоставимо меньше и времени, и сил.
Таинство творчества само выбирает скорость, с которой человеку раскрываться, и раскрываться ли ему вообще. Не все можно купить за деньги. И даже то, что воруется, зачастую невозможно правильно использовать. Так что кричи, не кричи — никакие ”молодые таланты в школу” и прочая цыганщина ни одной дыры тут не заткнут.

В качестве ”откупных” выдвигается обещание сдачи гимназистами экзамена на высшую категорию. В нынешних условиях практической безальтернативности гимназического образования это — абсолютно безответственное заявление, и не понимать этого может только тот, кто с этой категорией сам дела не имел.

Настораживает и келейность действий участников проекта. Они не делают тайны из того, что действовать собираются, не имея четкого плана, ”по обстоятельствам”. Но при этом господин координатор далеко не приветствует участие в качестве наблюдателей даже вроде бы от самой дружественной к ним общественной организации, НКО ”Русская школа Эстонии” и категорически (!) отказывается от конкретных, гораздо менее затратных предложений.
Не имеет ли затеваемое мероприятие привкуса гапонщины? Ведь в случае провала с кого будет спрос за профуканные миллионы? Это ведь не свое родное Autorollo, это политически иной уровень. Гапон-то потом всегда выкрутится, а что делать русской общине, когда на всякое образование на родном языке после этого будет окончательно поставлен крест?

Поделиться
Комментарии