Сепаратисты или бандеровцы? Как живут в Польше выходцы из Донбасса
Летом 2014 года она вместе с мужем и сыном-подростком покинула родную Авдеевку, промышленный городок Донецкой области, о котором ныне чаще всего упоминают как о прифронтовом, пишет Русская служба Би-би-си.
В отличие от сотен тысяч выходцев из объятого войной Донбасса семья Судиных выехала не в другой регион Украины, и не в Россию. Елена, Олег и Борис эмигрировали в Польшу, и сейчас строят новую жизнь в Варшаве.
Сказать, сколько именно жителей Донецкой и Луганской области после начала конфликта очутились в Польше, крайне сложно. Тамошние компетентные органы не ведут отдельного учета для уроженцев конкретных регионов Украины, которые ныне на легальных основаниях пребывают на территории страны.
Тем более что едва ли не каждый из сотен, если не тысяч эмигрантов из Донбасса прошел свой собственный путь на запад.
Кто-то — как семья Судиных — выехал в Польшу по туристической визе, зная, что с первых дней в Варшаве примется искать работу, а с ней — основания для получения вида на жительство.
Другие — как когда-то донецкая, а ныне познаньская художница Лия Достлева — выехали в соседнюю страну незадолго до начала конфликта, на творческую стипендию, как в этом случае, — а позже решили не возвращаться домой.
А еще кто-то — как семья Бочаровых из Мариуполя — воспользовался организованной правительством Польши программой эвакуации лиц польского происхождения с территории военного конфликта.
Корреспонденты Би-би-си встретились с выехавшими в Польшу жителями Донбасса и пообщались с ними о причинах, побудивших их покинуть родные места, первых впечатлениях о приютившей их стране и о том, как они видят свое будущее.
"Раздумывать нечего"
Александр Бочаров, улыбчивый молодой мужчина, до осени 2015 года работал в Мариуполе торговым агентом. В свободное от работы время изучал польский язык и историю в Обществе поляков Мариуполя — дед Александра был поляком, — и хотел больше узнать о культуре предков.
Когда на окраинах города начали разрываться снаряды, жена Александра Татьяна была в декретном отпуске.
О том, чтобы покинуть родные места, Александр всерьез задумался в январе 2015 года, после того как восточная часть Мариуполя была обстреляна артиллерийскими снарядами.
"Я прочитал в "Фейсбуке", что ракеты попали в детский сад, сразу помчался туда помочь людям", — вспоминает он, и улыбка сходит с его лица.
Слухи о разбомбленном детском саде оказались неправдивыми, но вид пылающих домов, тел погибших на улицах сильно повлиял на Александра. Вскоре после этого члены польского сообщества написали на адрес правительства Польши коллективное письмо с просьбой о помощи.
"Телефонный звонок из общества застал меня в Волновахе, я был там по работе. Сказали: Познань готова принять десять семей, первыми поедут те, у кого есть дети. Время подумать — до вечера", — вспоминает Александр.
"Когда тебе делают такое предложение, а в это время ты слышишь, как где-то рядом на блокпостах разрываются мины… Я сразу сказал, что раздумывать нечего, мы едем", — говорит он.
Всего польское правительство вывезло из охваченного войной Донбасса несколько сотен семей. По словам Александра, из членов мариупольской польской общины не воспользовались предложением только глубокие старики.
Рассказ об эмиграции семьи Судиных звучит прагматичнее. Олег — тренер латиноамериканских танцев, Елена разработала авторскую методику физической подготовки для профессиональных бальных танцоров и занималась фотографией.
"В город вошли ДНРовцы (с апреля по июль 2014 года Авдеевка пребывала под контролем вооруженных формирований самопровозглашенной "Донецкой народной республики"), и сразу стало понятно, что экономическая ситуация в регионе еще долго будет нестабильной. Танцевать люди не будут и фотографироваться тоже", — говорит она.
По большому счету, вспоминают Судины, им было все равно, где начинать новую жизнь. Решающим фактором в пользу Польши оказалось то, что в середине 90-х Олег год проработал в Люблине и, соответственно, знал польский язык.
"В мае (2014 года) мы приняли решение о переезде, в июле — выехали в Киев и подались на визу, 6 сентября — оказались на варшавском вокзале", — рассказывает Елена.
"Нет стресса на лице"
Первые впечатления наших собеседников о Польше — сугубо позитивные.
"Впечатляет, что когда рукой по асфальту проводишь, рука не грязная! — говорит Александр Бочаров. — У нас в Мариуполе садишься на лавочку — и сто процентов вымажешься в заводской пыли".
Его супруга Татьяна вспоминает: какое-то время пара снимала жилье в районе мариупольского рынка и уже привыкла к тому, что на деревьях возле дома десятками висели одноразовые полиэтиленовые пакетики. Здесь такого не увидишь, без сожаления говорят Бочаровы.
"Очень много приспособлений для инвалидов, буквально везде. Очень много велосипедных дорожек. В туалет заходишь — а там маленькая скамеечка для того, чтобы ребенок мог подняться и помыть руки. Казалось бы, мелочи, но из таких вещей и складывается забота о людях", — говорит Олег Судин.
А для Лии Достлевой главное отличие Польши от Украины — это выражение лиц людей на улицах.
"У людей нет стресса на лице. Люди здесь улыбаются, они расслаблены, у них нет этого выражения загнанности в глазах", — говорит художница.
Даже когда местные бюрократы сообщают новость о том, что оформление какого-то нужного мигранту документа нужно будет подождать, например, год, они сделают это с улыбкой на лице, вспоминает Лия, и сама не может сдержаться от смеха.
На польскую бюрократию, к слову, жалуются и другие выходцы из Донбасса. Но тут же добавляют: от скорости бумагооборота в Польше не в восторге и коренные жители, так что ни о какой дискриминации украинцев в этом смысле речи не идет.
Жертвы стереотипов
Да и вообще, говорят бывшие жители Донбасса, несмотря на фиксируемое польскими социологами нарастание антиукраинских настроений в Польше, какого-то негативного отношения к себе они на новом месте не заметили.
Хотя, замечают они, все зависит от человека.
Александр Бочаров в Познани устроился на фирму, которая нанимает рабочих из Украины на завод по сборке автомобилей "Фольксваген", и понимает, почему некоторые земляки вызывают к себе предвзятое отношение.
"Часто после выплаты зарплаты наши люди устраивают "импрэзы" (вечеринки), которые часто заканчиваются вызовом полиции. У нас (украинцев) нет понимания того, что если ты кричишь с балкона в двенадцать ночи, и соседи звонят в полицию, то договориться с ней здесь нельзя", — говорит он.
А Елена Судина констатирует: новая волна мигрантов становится жертвой годами формировавшегося стереотипа, согласно которому украинцы приезжают в Польшу исключительно на низкооплачиваемую физическую работу.
"В Польше есть определенный слой населения — люди малообразованные, с низким уровнем культуры, согласные работать за 11 злотых в час (официально минимальная заработная плата в Польше составляет около 13 злотых, то есть около 210 рублей в час), — которые считают, что приезжие украинцы забирают у них работу. Среди таких людей стереотипы достаточно серьезные. Но чем выше социальный статус человека, тем более он лоялен к темнокожим, мусульманам и, соответственно, к украинцам. Такие люди к нам наоборот относятся с уважением: мол, молодцы, стараетесь", — говорит она.
А для Лии Достлевой стало неожиданностью, что поляки, если речь идет о стереотипах, не различают выходцев из разных регионов Украины. Мол, раз ты приехал из-за восточной границы — значит, ты бандеровец, а то, что в Донбассе к личности Степана Бандеры всегда относились, мягко говоря, неоднозначно, никого не интересует.
"Вот и получается, что в Киеве я "сепаратистка", а здесь — "бандеровка". И тут, и там тебя загоняют в стереотипы, но эти стереотипы настолько противопоставлены друг другу, что это даже захватывает", — улыбаясь, рассказывает художница.
Кабачковая икра
О чем скучают новоиспеченные жители Польши на новом месте?
"По кабачковой икре скучаю", — смеется Лия Достлева.
И уже серьезнее рассказывает: не приезжала в родные места больше трех лет и вот в мае этого года попала в Мариуполь. Засиделась допоздна со знакомой, тоже раньше выехавшей из Донецка. Ударились в воспоминания о родном городе.
"И тут — на часах было уже три ночи — она берет меня за руку и говорит: "А давай сейчас подъедем поближе и посмотрим на него!" Понятно, что подъехать к Донецку на расстояние, допустим, 30 километров, чтобы посмотреть на его огни, — это была очень плохая идея, мы никуда не поехали. Но это чувствовалось как предложение заглянуть в окошко реанимационной палаты к близкому человеку", — рассказывает Лия.
У каждого из наших собеседников в Донбассе остались родные, близкие люди.
"Поддерживаем ли мы с ними контакты? Да, насколько это позволяет наличие в Авдеевке интернет-связи, — грустно улыбаясь, говорит Елена Судина. — Временами там нет газа, воды, электричества".
Война реальна
Выходцы из Донбасса признают: после эмиграции их взгляды на то, что происходит в родных местах, в той или иной степени изменились.
Все усилия семьи Бочаровых направлены на то, чтобы наладить быт. Маленькой Вике уже два с половиной, и в предоставленной городом квартире семье становится тесновато. Размышляют об ипотечном кредите — благо процентные ставки здесь в разы ниже, чем на Украине.
"Меньше о том, что происходит в Донбассе, думаешь, конечно. Тут просто тебя другие вопросы ожидают, другие проблемы", — с ноткой сожаления в голосе говорит Александр.
А для Лии Достлевой эмиграция стала поворотным моментом в ее творчестве.
"До выезда я делала кукол, занималась какими-то совершенно оторванными от жизни вещами… Сейчас я занимаюсь темой травмы, конфликта. Я пытаюсь найти язык, на котором можно говорить об этом конфликте, пытаюсь вернуть субъектность людям, имеющим травматический опыт переселения или войны", — говорит она.
После переезда в Польшу Лия перешла на украинский язык в публичном общении. В Фейсбуке она называет себя исследовательницей травматической памяти.
"Я считаю, что должна заниматься этим, где бы я ни находилась. На Украине я бы делала то же самое — но здесь я могу быть послом, транслировать это для иностранного зрителя, объяснять ему, что происходит (в Донбассе)", — рассказывает она.
Танцор Олег Судин осторожно констатирует: сформулировать какое-то однозначное отношение к происходящему в Донбассе, находясь в Польше, сложно. Однако опыт проживания в городе, в котором разворачивались боевые действия, оставил у его семьи неизгладимое впечатление.
"Мы потеряли чувство абсолютной безопасности", — говорит его супруга Елена.
"Тут, в Варшаве, все очень хорошо, стабильно и красиво, но где-то в голове сидит мысль о том, что война близко, она реальна, и она может случиться в каждый момент. Ты вообще по-другому смотришь на мир", — рассказывает она.
"Сожгли мосты"
Собираются ли выходцы из Донбасса когда-нибудь вернуться на Украину?
"Мы сожгли мосты", — очень серьезно отрезает Александр Бочаров.
Практически теми же словами рассказывает о планах своей семьи на будущее Елена Судина.
"Мы решили, что назад дороги нет, и на том стояли. И это очень сильно мотивирует. Люди, которые, приехав сюда, допускали, что в случае чего они могут сделать шаг назад, уже уехали отсюда", — говорит она.
Напротив, художница Лия Достлева не исключает, что когда-нибудь вернется на Украину, — но увереннее став на ноги.
"Вернуться сейчас, чтобы быть там обузой — искать работу, жилье, всем объяснять, что я, мол, из Донецка, — я не хочу. Я хочу вернуться, когда смогу что-то дать новому месту — например, открыть свою школу", — размышляет она.
"Пока что у меня нет ответа на вопросы о том, где я буду, и что я буду делать дальше. Я не знаю, приехала ли я уже или еще еду. Я думаю, я еще в дороге", — говорит Лия Достлева.
